Принимали нас, – вспоминает Владимир Войнович, – без лишних формальностей и даже с некоторой помпой. Заседание приемной комиссии вел ее председатель Ярослав Смеляков. Присутствовал первый секретарь Московского отделения СП Степан Щипачев. Смеляков объявил, что, поскольку речь идет о писателях не только молодых, но и ярких, комиссия отходит от обычных формальностей и проводит не тайное, как всегда, а открытое голосование. И мы все прошли «единогласно» (В. Войнович. С. 381).

Мне представляется принципиально важным для нашей поэзии его стихотворение о Роберте Эйхе, напечатанное в «Известиях». В числе других дел наша поэзия должна заняться художественной реабилитацией трагически погибших руководителей и работников нашей страны.

Я недавно узнал от людей сведущих и понимающих, что в Ленинграде возникла небольшая группочка совсем молодых и очень даровитых поэтов, не причастных к газетам и журналам. У них поэзия о «самом главном» личном, глубокая лирика. В Ленинграде началась, говорили мне, «золотая пора» большой силы. Кто они, эти? Называли мне одно всего имя – Бродского, 20-ти лет. Слышали? (Звезда. 2019. № 3. С. 118).

в зале на сто с небольшим мест размещались с трудом участники фестиваля, члены жюри и актив кафе, но это был настоящий смотр всего лучшего в московском джазе. Была даже информация в прессе, у джазменов осталось ощущение праздника, надежда на будущие перспективы, желание продолжать заниматься, играть лучше. Жюри выбрало так называемых лауреатов по разным номинациям. Два первых места были поделены между моим квинтетом и ансамблем Вадима Сакуна. И здесь кому-то среди комсомольского начальства пришла в голову мысль послать от Советского Союза коллектив на Международный фестиваль «Джаз-джембори» в Польшу. В недрах горкома ВЛКСМ был сформирован сборный ансамбль, в который вошли музыканты – лауреаты фестиваля. Это были: трое солистов – трубач Андрей Товмасян, гитарист Николай Громин и я на баритон-саксофоне – и ритм-группа – контрабасист Андрей Егоров, барабанщик Валерий Буланов и пианист Вадим Сакун. Этот сборный коллектив был назван как Секстет Вадима Сакуна. Почему и кем, осталось неизвестным, ведь вместе мы никогда раньше в таком составе не играли (А. Козлов. С. 175–176).

без согласования с соответствующими организациями направлял по почте свою повесть «Иван» в адреса восьми иностранных издательств (Бразилии, Швеции, Швейцарии, Финляндии, Австрии, Аргентины, Италии и Дании). Указанная корреспонденция изъята.

Секретарь Союза писателей СССР т. Воронков разъяснил В. Богомолову, что рекомендация произведений советских писателей для публикации зарубежными издательствами осуществляется через ВАО «Межкнига». С В. Богомоловым проведена беседа в Идеологическом отделе ЦК КПСС. Тов. Семичастному об этом сообщено (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1958–1964. С. 533).

Хрущев. Разрешить опубликовать.

Говорит с принципиальных позиций.

О культе личности.

М. б. доклад о культе личности сделать? (Президиум ЦК КПСС. Т. 1. С. 596–597).

Твардовский сказал мне с мрачной иронией: «Спрячьте куда-нибудь подальше эту антисоветчину от греха подальше…». Я начал читать его на своих выступлениях – часть зрителей возмущенно покидала зал. Председатель Союза писателей РСФСР Л. Соболев обвинил меня в том, что я использую общественную трибуну для антисоветских вылазок. По совету В. Косолапова я передал стихотворение помощнику Хрущева В. Лебедеву… Прошло несколько месяцев, и вдруг во время Карибского кризиса Микоян привез с собой номер «Правды», где стихотворение успело появиться… Хрущев послал стихи в «Правду» на военном самолете… Впервые было напечатано в книге лишь в 1989 году – через 27 лет (Евтушенко Е. А. Весь Евтушенко. М.: Слово, 2010. С. 170).