поручает своей Кристине как раз те партии, в которых шведская певица имела громадный успех: Царица Ночи из «Волшебной флейты» Моцарта, Офелия в «Гамлете» Амбруаза Тома и Маргарита в «Фаусте» Гуно (эту партию Кристина Нильсон исполнила в 1883 году на открытии Метрополитен-оперы). Ну и вишенка на торте – в романе аристократ предлагает певице руку и сердце. И здесь совпадение: второй брак шведской дивы, как известно, принес ей титул графини де Каса-Миранда (ее муж был камергером короля Испании), а у Леру Кристина Даэ становится графиней де Шаньи.

Образ прима-балерины Сорелли, заправляющей в балете всем и вся, навеян мадемуазель Клотильдой, то есть танцовщицей Клотильдой Мальфлеруа (1776–1826). В воспоминаниях Нестора Рокплана, служивших Леру одним из источников, эта прима предстает воплощением грации и практической сметки. Современники вспоминали, что своих поклонников она умела выжать до нитки: так князь Пинателли подарил ей особняк и ежемесячную ренту в сто тысяч франков, а адмирал Мазаредо за единственное свидание заплатил четыреста тысяч.

Парижская опера, или Опера Гарнье. Так парижане называли архитектурное чудо, открытия которого им пришлось ждать пятнадцать лет. У Леру явлен не театр вообще, а театр конкретный: непомерное, поражающее воображение здание, зажатое в ромбе парижских улиц Глюка, Обера, Скриба и Галеви, архитектурный монстр Третьей империи, хит доэйфелевой эпохи. История этого сооружения, от объявления архитектурного конкурса до завершения строительства, сама по себе сюжет для романа. Рискованный, экстремистский замысел Шарля Гарнье, драматическая история монумента, воздвигавшегося в период расцвета и крушения империи Наполеона III, Франко-прусской войны и Парижской коммуны, и, наконец, сам облик дворца Гарнье, сооружения в стиле необарокко, перегруженного скульптурным декором, обильно украшенного мрамором, порфиром, ониксом, золотом, двенадцать верхних и пять подземных этажей которого составляют вселенную Оперы. Писатель проявляет удивительную осведомленность и во внутреннем устройстве здания Оперы, и в ее административной иерархии, и в театральных интригах. Тут на помощь Леру приходят его журналистские связи, в частности близкое знакомство с Педро Гайяром, директором Гранд-Опера, а также письменные источники, как то: прелестная книжечка Нестора Рокплана «За кулисами Оперы»[45] и опус Шарля Нитье «Новая Парижская опера»[46]. Кроме того, писатель, разумеется, знаком с двухтомными воспоминаниями создателя Оперы архитектора Шарля Гарнье «Строительство Оперы. Как это было»[47].

Чуть дальше будет показано, что в этом романе даже за названными впроброс именами или фактами стоят реальные люди, но куда важнее то, что ключевым образом повествования является сама Парижская опера, ярчайшая драгоценность в короне императора Наполеона III. Державный меломан хотел построить храм музыки, который служил бы символом его империи, его эпохи. В 1861 году был объявлен конкурс, который выиграл тридцатишестилетний Шарль Гарнье, бывший в ту пору всего-навсего районным архитектором французской столицы. В итоге его работу признали лучшей среди ста семидесяти одного варианта. Император горячо одобрил проект, хотя его супруга императрица Евгения весьма скептически отнеслась к работе Гарнье[48]. Были выделены гигантские средства. Строительство длилось около пятнадцати лет с некоторыми перерывами, что неудивительно, учитывая невероятную сложность и масштаб задачи: комплекс (172 метра в длину, 101 в ширину и 79 в высоту) площадью 12 000 квадратных метров, площадь поверхности в общей сложности 58 000 квадратных метров. Огромный зрительный зал вмещает около 2200 зрителей.

Век девятнадцатый – железный. Шарль Гарнье повсюду применяет железо и чугун; балки, колонны, столбы, перекрытия, каркасы – все выполнено из металла. Под дубовым паркетом лаги, покрытые битумом. Зрители в зале даже не подозревают, что, по сути, это сборная металлическая конструкция. Все обильно декорировано, украшено, позолочено снаружи и изнутри – в соответствии с девизом эпохи «ни клочка свободной поверхности». Гарнье смешивает разноцветный мрамор и камень, обильно использует позолоченную бронзу, лепнину и скульптуру. Недаром над отделкой работали четырнадцать художников и шестьдесят три скульптора. Парадная тридцатиметровая лестница из белого мрамора отделана ониксом, яшмой и родонитом.

Практически весь сюжет (за исключением нескольких флешбэков и одной поездки) разворачивается в здании Парижской оперы: это большое фойе, фойе балета, гримерная Кристины Даэ, директорский кабинет, зрительный зал, над которым нависает многотонная люстра. Неожиданные повороты, таинственные явления Призрака, драмы разворачиваются на сцене, за сценой, под сценой, на колосниках, в трюме – словом, везде, от подземных лабиринтов до крыши Оперы, откуда виден весь Париж, но главное – в знаменитой ложе № 5.

Загадочная ложа. Что за ложу отвел автор Призраку Оперы и каким образом Призрак появлялся в той ложе, если он в нее не входил? Зрительный зал Гранд-Опера по итальянской традиции имеет форму подковы: по левую сторону идут нечетные ложи, по правую – четные. Зрителям в ложах прекрасно видно не только сцену, но и друг друга. Своему Призраку Леру отводит ложу № 5 в бельэтаже. Это третья ложа, если считать от сцены. Ложа № 1 – просторная, особенно пышно декорированная и самая близкая к сцене – предназначалась императору (или главе правительства), соседняя ложа № 3 – свите. В эти ложи высокие гости попадают, минуя общий вестибюль: через Императорскую ротонду и винтовую лестницу. Ложу № 5 от соседей отделяет монументальная колонна, украшенная огромной скульптурной маской работы Феликса Шабо. Именно из этой ложи лучше всего видно происходящее на сцене и в зале. Но ведь никто не видел Призрака Оперы в этой ложе! Однако в эпилоге романа Леру дает такое пояснение: «Пойдите в Оперу, попросите позволения спокойно походить там в одиночестве, без назойливого проводника, войдите в ложу № 5 и постучите по огромной колонне, которая отделяет ложу от авансцены; постучите по ней тросточкой или просто кулаком, послушайте звук на уровне человеческого роста, и вы убедитесь, что колонна полая! А после этого не удивляйтесь, что в ней мог находиться голос Призрака или он сам – там внутри хватит места для двоих»[49]. Вновь, как и в истории с падением люстры, Леру смешивает вымысел и реальность. И реальность эта состоит в том, что здесь не одна полая колонна, а сорок восемь. Зал Оперы, который, казалось, сплошь состоит из мрамора, резного камня, позолоты и бархата, таит в себе гениальную железную конструкцию – на тех же принципах позднее были построены Эйфелева башня, «Гран-Пале» и многое другое. Именно поэтому здесь в самом деле есть и скрытые от глаза проходы, и лестницы, воздуховоды и трубы, люки и полые колонны. А на входной двери ложи № 5 привинчена бронзовая табличка с надписью: «Ложа Призрака Оперы».

Помимо загадочной ложи в топонимике романа есть еще два места, с которыми связаны необъяснимые происшествия. Это гримерная Кристины Даэ, где раздается голос Призрака Оперы, и директорский кабинет, где