«Мир во тьме утонет скоро!

Не могу найти опоры —

Я один в бездонном море

Печали и отчаяния».

Манвэ, проливая слёзы:

«Валинор склоняется к закату.

Сложишь ли руки, стоя рядом,

Провозглашенный нолдораном?»

Арафинвэ, подпрыгнув:

«Я так не могу!»

Опять поют вместе, уже почти совсем единодушно:

«Длиннее стали тени,

Гаснет свет, скрывая мир во мраке.

В плену ночных видений

Меркнет разум, замирая в страхе.

И мир в слепом забвении 

Кружит в танце под песню палача».

Манвэ, рыдая, подбадривает покорного Финвиона:

«Отчаянье верх возьмет,

И ты шагнешь вперед

И прийти к трону сумеешь!»

Арафинвэ шокированно — подумал, что Ардой править предлагают:

«К трону?!»

Снова поют вместе, Манвэ то ли плачет, то ли уже смеётся:

«Длинее стали тени.

Одинокий в царстве правил чужих

Поставил на колени

Королей и тех, кто правит за них!

Взойти на пьедестал 

Нолдорану Арафинвэ час настал!»

Кто-то узнавал Элеммирэ, кто-то нет. Одни подпевали, другие ужасались и отмахивались. Одни слышали слова хвалебные, другие — насмешку. А девушка-менестрель, совсем недавно сочинившая Плач о Древах, хотела просто уйти от всех. Только сделать это так, чтобы её запомнили.

Примечание к части Песня из мюзикла "Элизабет" в официальном переводе. Чуть изменённом.

Я лишь передаю Слово Валар

Смотря на сидевшего прямо на столе на расстеленных картах Эонвэ, Нолофинвэ убеждал себя, что во всём, абсолютно во всём, есть что-то хорошее. А также он понимал, что вызывающее поведение верного слуги Манвэ — это маска, отвлекающий манёвр. Произошло или происходит что-то плохое. Но… Для кого плохое? Для Валар? Вряд ли. Может быть, просто… Неожиданное или неудобное?

Эонвэ уже не выглядел сверкающим доспехами героем-воином, сейчас он снова был на вид скромен. Был бы, если бы не сидел на столе, за что Нолофинвэ очень хотел ему оторвать голову, пусть и знал — это невозможно. К сожалению.

— Ты знаешь, простой эльф из Тириона, что я есть голос Владыки Манвэ, и говорю то, что надо Ему, — развел руками Майя, и сын Финвэ сжал кулаки. Простой эльф! Да как он…

— Как я смею называть тебя простым эльфом? — с интересом посмотрел на Нолофинвэ Эонвэ. — Всё дело в том, что я не вру. Для меня вы все просто эльфы. Я вам не владыка, мне не нужно, чтобы меня любили, а своего я добьюсь от вас в любом случае. Силой, если понадобится.

Глорфиндел сидел неподвижно, смотря вниз, подпирая голову руками. И вдруг поднял обычно сияющие, а сейчас пылающие, глаза на Майя:

— Почему мне кажется, что на Таникветиль послушный слуга Валар ведёт себя почтительнее?

— Потому что твой господин всего лишь простой эльф из Тириона, — невинно улыбнулся Эонвэ. — Подумай, достоин ли он верного служения такого героя, как ты.

— Ты ответишь за оскорбление моего короля! — воскликнул Глорфиндел, тяжело вставая. — Как только заживёт моя рана…

— Извини, герой, — отмахнулся Эонвэ, — я не бью беззащитных детей. Хочешь защитить своего господина — защищай. А получить новые раны из-за отсутствия ума ты всегда успеешь.

— Может быть, хватит? — тихо произнес Нолофинвэ, поднимая брови.

— Я не тороплюсь, — скрестил руки на груди Эонвэ. — Могу и поболтать. Кстати, Аклариквет, как твои дела?

Менестрель вздрогнул. Он очень надеялся, что слуга Манвэ не заметит его. Или хотя бы проигнорирует.

— Да не бойся ты так, — улыбнулся Эонвэ. — Я не помню, чтобы ты пел обо мне, так что бояться меня тебе не обязательно.

Глорфиндел, сильно хромая даже с палкой, вышел из зала, хлопнув дверью.

— Теперь можно поговорить спокойно, — улыбнулся Эонвэ, спрыгивая со стола и усаживаясь на место удалившегося военачальника.

— Я мог попросить его уйти, — почти спокойно произнес Нолофинвэ.

— Это неинтересно, — со всей серьёзностью заявил посланник Манвэ. — Итак, великий правитель Нолофинвэ Финвион, передаю Слово Валар. Готов ли ты выслушать его?

— У меня нет выбора, — вздохнул король.

— Ты прав. Пусть и не во всём. Кстати, спасибо, что не предлагаешь вина. С некоторых пор я не пью с эльфами. Так вот. Пока ты сидел здесь, окутанный дымом, без воды и с ножом у горла, твой брат доплыл в Средиземье. Я знаю не много, но одно точно: кораблей ты не дождешься. Слово Валар таково: Феанаро в безумии своём сжёг флот, и столь высоко поднялось пламя, что видно было даже на Таникветиль. Прошу заметить, что лесной пожар вокруг Альквалондэ, который полыхает уже не первую дюжину дней, на Таникветиль не виден. Так что можешь гордиться братом.

— Корабли… Сожжены? — Нолофинвэ побледнел.

— Да, — Эонвэ вдруг помрачнел. — И флагов рода Феанаро было только семь.

— Семь?

— Именно. Но об том нет Слова Валар. Зато есть о другом. Тебе приказано покинуть Альквалондэ, так как больше нет причин здесь находиться. За преступления, совершенные против… Ладно, не буду это всё рассказывать. Ноло, — Эонвэ пододвинулся почти вплотную, — ты обязан увидеться с братом. Нет, не с Феанаро, с Арьо. И с матерью. Я не это должен был передать и не такими словами, но как сказал, так сказал. Обратно не вернёшь. Король у эльфов Валинора будет один. И это, Ноло, не ты.

— А кто? — удивлению Нолофинвэ не было предела.

— Твой младший брат. И это уже Слово Валар.

Сухостой слишком хорошо горит

По чёрному, лишенному коры, необъятному стволу от корней к кроне побежали золотые искры. Бабочки сияющим облаком вспорхнули из сиреневой травы, закружились вокруг казавшейся мертвой Лаурелин.

Спасибо тебе за помощь, Ариэн.

Йаванна чувствовала слияние с пылающим духом пламенной Майэ, они сейчас были едины, снова, как в изначальные времена.

Спасибо, что позволила помочь, Владычица.

Бабочки сели на