— Не хочу.

— Черт побери, да посмотри же ты на меня.

Она остановилась.

— Я сказала — нет, Джаред. У тебя с этим простым словом столько сложностей... Мне не следовало приходить сегодня, я глупо поступила. А теперь, будь любезен, проводи меня к столику.

Конечно, он мог бы устроить ей сцену прямо посреди ресторана. Мог бы просто перекинуть ее через плечо и унести. Но он только процедил сквозь зубы:

— Значит, держишь оборону?

— Джаред, — сказала Дейвон, — мы с тобой спали в Нью-Йорке. Ты занимался со мной любовью всю ночь, чтобы потом сообщить мне, что все это было подстроено только для того, чтобы показать, кто здесь хозяин. Теперь ты можешь назвать хотя бы одну причину, по которой я могла бы тебе доверять?

У Джареда свело спину. По словам Дейвон — которые она уже не впервые употребляла, — он занимался с ней любовью. Любовью? Ничего подобного, он просто затащил ее в постель. Заниматься любовью никогда не входило в его планы. Никогда в жизни.

Она холодно сказала, по-прежнему глядя на его галстук:

— Ты сейчас извинился передо мной таким тоном, каким мог бы заказать официанту еще одну порцию салата. С какой стати я должна верить? Как знать, может быть, это очередной шаг к тому, чтобы снова обмануть меня. Ты ведь ненавидишь проигрывать, не правда ли? Ты не можешь вынести зрелище женщины, которая не падает к твоим ногам. — Внезапно она пошатнулась, ее плечи опустились, а щеки побелели, как бумага. — Неужели ты не понимаешь? — воскликнула она. — Ты воспользовался мной, как дешевой вещью на один раз! И сам показал себя дешевкой. Хотя едва ли тебя это беспокоит.

Джаред сильнее сжал ее талию.

— Я отвезу тебя домой. Немедленно.

Больше всего на свете Дейвон хотелось оказаться дома, в постели. Одной.

— Ни в коем случае. Я не желаю из-за тебя портить матери праздник. Если кто-то и отвезет меня домой, то это Патрик.

На этот раз чувства, которые испытал Джаред, можно было определить только как бешеную ревность.

— Мы с тобой еще не закончили, — сказал он, крепче прижимая ее к себе и чувствуя, как она вздрогнула.

«Она ненавидит меня, — подумал Джаред, — ждет не дождется, когда я от нее отстану. И это не исправить никакими извинениями». Впервые в жизни он понял, что не сможет получить то, чего хочет.

Потому что он хотел Дейвон — на любых условиях.

К счастью, спагетти, кажется, улеглись в ее желудке без осложнений. Она танцевала с Бенсоном. Выслушала сагу о варикозном расширении вен. Очень мило побеседовала с Лиз. Несколько раз танцевала и с Патриком. Патрик, одетый, по обыкновению, кое-как, кружил ее в танце с таким же усердием и в своеобразном темпе, с какими его мать играла на органе. Они говорили о молибденовых разработках, о претендентах на Кубок Грея, о поездках на север.

«Патрик очень мил, — думала Дейвон, глядя на его заляпанный бульоном галстук, — но я никогда не смогла бы в него влюбиться. Этот ужасный вечер когда-нибудь кончится?»

Одно было хорошо — то, что Джаред больше не приглашал ее танцевать.

Стараясь, чтобы Патрик не наступал ей на ноги, она снова предалась размышлениям о вставшей перед ней дилемме. Сегодня она пришла на ужин только для того, чтобы встретиться с Бенсоном и Алисией и понаблюдать за их отношениями. Если Алисию вскоре ждет новый развод, то Дейвон никогда больше не увидится ни с отцом ее ребенка, ни с его дедом. Это даст ей немного больше свободы. Дейвон ненавидела себя за такие мысли, но другого выхода не было.

Однако, судя по всему, Алисия и Бенсон не только не собирались разводиться, но были абсолютно счастливы друг с другом. В иных обстоятельствах это бы растрогало и обрадовало Дейвон.

Какая ирония судьбы! Именно теперь, когда Дейвон хотела бы этого развода, им и не пахло. Мысли ее вертелись вокруг трех возможных выходов из положения... Аборт... Детский дом... Замужество...

Ни то, ни другое, ни третье не представлялось возможными.

Она бросила быстрый взгляд на танцующих невдалеке Джареда и Лиз. Лиз липла к Джареду, словно он был намазан медом. Дейвон подумала о возможном браке Джареда с Лиз. Может быть, хотя бы это позволит Дейвон чувствовать себя в большей безопасности? Конечно.

Самая мысль о том, чтобы сообщить Джареду о ребенке, ужасала ее. Но представить Лиз в постели Джареда, осыпаемую его ласками, было еще невыносимее. Возвращаясь с Патриком к столику, Дейвон увидела, как официант передает Бенсону счет. Слава богу. Можно ехать домой. И наконец прекратить делать вид, что все хорошо.

— Ты готова ехать, Дейвон? — спросил Патрик.

Дейвон улыбнулась ему с нескрываемым облегчением. Она торопливо распрощалась со всеми, расцеловала мать и Бенсона. Джаред, с едва заметной яростью в голосе, сказал ей:

— До свидания, Дейвон. Надеюсь увидеть тебя в «Дубках» на День благодарения.

Откровенно фальшиво она ответила:

— Я буду очень рада.

Ей придется все ему рассказать. Рано или поздно. Скоро она не сможет скрыть свою беременность от посторонних глаз.

Никогда в жизни ей не было так страшно.

«Дубки» в середине октября являли собой восхитительную картину. Трава все еще сочно зеленела. Дубовые листья были коричневыми, словно дорогая кожа, клены роняли на траву ярко-алые листья-звезды, а березы осыпали землю золотистым дождем. Казалось, даже дневной свет напоен золотым сиянием осени, а в воздухе стоял аромат ночной прохлады и палой листвы.

Джаред должен был приехать только в воскресенье утром, поэтому у Дейвон в запасе было целых два дня. Она была беременна уже два с половиной месяца. Так называемое «утреннее недомогание» почти прошло. Слабый румянец начал возвращаться на ее щеки, что немного успокоило Алисию, которая все равно продолжала тревожиться о дочери и суетиться вокруг нее.

В пятницу после обеда Бенсон повел Дейвон на экскурсию по конюшням и пастбищам. Посмотрев, как она ездит верхом по кругу, он сказал, что Дейвон может беспрепятственно брать любую лошадь в любое время, когда захочет. Дейвон не без оснований считала себя опытной наездницей и не беспокоилась о том, что езда верхом может повредить ее ребенку. Поэтому она весь вечер в пятницу и всю субботу провела в седле, объездив все поместье, и с удовольствием отметила про себя, что лошадь ее отлично понимает.

Приятно утомленная ездой, она легла спать в субботу в десять часов и моментально уснула. Но в начале второго уже проснулась. Ее неотвязно сверлила мысль о том, что сегодня утром приедет Джаред. И она должна будет сказать ему, что беременна.

Сердце сжал панический ужас. Ее жизнь, в которой чувства и желания всегда держались под строгим контролем, сейчас неудержимо рушилась. И все из-за ее собственной неосторожности.

И из-за жарких поцелуев и страстного желания тоже.