В лифте она внимательно изучала панель с кнопками. Джаред отпер дверь, подождал, пока она зайдет.

— Это был чудесный ужин, Джаред, спасибо. Теперь мне...

Он резким рывком притянул ее к себе, провел пальцами по ее лицу, словно слепой, желающий убедиться в том, что она есть на самом деле, и прижался к ее губам с жаром голодного хищника.

И Дейвон поняла, что именно этого она жаждала весь вечер. Это было последней мыслью, промелькнувшей в ее голове. Она отвечала его губам, ласкала пальцами его жесткий подбородок, его густые черные волосы. Губы Джареда скользнули вниз, к ее шее, соски Дейвон напряглись, все ее тело подалось навстречу ему.

Она с трудом помнила, как они оказались в его спальне... Запомнился только момент, когда она впервые увидела его обнаженным — его сильное мускулистое тело было одновременно таким знакомым и совершенно новым для нее. И еще запомнилось, как он прошептал, уткнувшись ей в грудь:

— Ты предохраняешься, Дейвон? В прошлый раз я даже не подумал об этом.

— Да, конечно... о, Джаред, сделай это снова... снова, прошу тебя.

— Так тебе понравилось то, что я делаю? Скажи, что понравилось, Дейвон.

— Да, да, понравилось, это было чудесно, разве ты не понял? — простонала она, раскрываясь перед ним, словно роза под теплыми лучами солнца.

Они занимались любовью всю ночь напролет, как будто оба никак не могли насытиться друг другом. В коротких перерывах они проваливались в сон, но почти сразу же снова просыпались, словно от голода. На рассвете, обессиленная, Дейвон уснула в объятиях Джареда. Разбудил ее звук радио. Она открыла глаза.

Джаред лежал рядом, опершись на локоть, и смотрел на нее. Дейвон сонно улыбнулась.

— Не может быть... уже утро... слишком рано...

Но ответной улыбки не последовало. В тусклом утреннем свете разглядеть выражение его глаз было невозможно. Отогнав внезапную тревогу, Дейвон спросила:

— А который час?

— Тебе лучше встать. Хьюберт приедет через полчаса.

Он казался теперь таким чужим и холодным. Дейвон поднялась с подушек.

— Джаред, что случилось?

— На этот раз ты не улизнешь среди ночи.

В ее грудь как будто вошла холодная сталь.

— Я не понимаю... О чем ты?

— На этот раз мы играем по моим правилам. Ты была в моей постели до тех пор, пока я хотел тебя там видеть. — Его глубокий голос стал грубым и резким. — Как ты посмела уехать из «Дубков», даже не попрощавшись?!

Острие ножа коснулось ее сердца. Упавшим голосом Дейвон пролепетала:

— Значит, то, что мы занимались любовью... это была просто месть?

— Любовью? Мы же не любим друг друга, Дейвон, — усмехнулся он. — Так что не обряжай то, чем мы тут занимались, в розовые романтические одежды.

Не сумев сдержать стон, Дейвон отшатнулась.

— Концерт, ужин, весь вечер — все это было только средством?

— Я хотел, чтобы ты была здесь. В моей постели. И я это получил.

— По своим правилам, — повторила Дейвон. Глубокая рана, нанесенная им так внезапно, исподтишка, кровоточила, отнимая силы. На какое-то безумное мгновение ей показалось, что это сон, кошмар и что сейчас она проснется в объятиях Джареда. Но еще один взгляд в его враждебно блестевшие глаза сказал ей, что это не сон.

Он обманул ее. Затащил в постель из мести. Тут ей вспомнилось еще кое-что.

— Это ты называешь укрощением, Джаред?

На его подбородке дернулся мускул.

— Тебе надо поторопиться, иначе опоздаешь на самолет.

Глаза Дейвон застилали слезы. Чтобы не расплакаться при нем, она гневно ответила:

— Разумеется, я потороплюсь. Я же не хочу заставлять тебя снова беспокоить президента авиакомпании по пустякам. Какой же ты негодяй, Джаред! Играешь людьми, точно куклами! Используешь свои деньги и связи только для того, чтобы добиться желаемого. Я тебя ненавижу! Какая же я дура, что позволила затащить себя в постель! Ни на каких условиях я никогда больше не соглашусь на это! Никогда! — Она вскочила на ноги, забыв о своей наготе.

— Все, что мне нужно сделать, — это поцеловать тебя, и ты снова окажешься в моей постели.

— Вот как ты, оказывается, получаешь удовольствие? Занимаясь любовью с женщинами, которые тебя не хотят?

Он тоже вскочил на ноги.

— Я не верю в любовь! — закричал он. — Что, любовь заставляет мир вертеться? Черта с два, не смеши меня! Ты знаешь; что такое любовь, Дейвон? Это деньги, это холодный расчет. Любовь поддерживает цветочную и парфюмерную промышленность и производителей всяких романтических подарочков — спроси меня, я владелец нескольких таких фирм, и они приносят кучу денег. Но все это основано на выдумке. Нас свело простое желание — ради бога, не напяливай на это одежды из пестрой мишуры!

Слишком разгневанная, чтобы следить за выражениями, Дейвон воскликнула:

— Кто тебе сказал, что я тебя люблю? Мне Бога нужно благодарить за то, что мне на тебя плевать! Но если я ложусь в постель с мужчиной, я хочу, чтобы со мной обращались как с человеком, у которого есть свои чувства. А не как с куклой Барби или с товаром, который ты покупаешь по какой-то своей прихоти.

— Когда я беру женщину, — выпалил Джаред, — я беру только то, что мне нужно, и все.

— Тогда какой же ты, к черту, богач! — презрительно бросила Дейвон.

Его лицо окаменело. Дейвон поняла, что попала в цель. Но не успела она закрепить свой успех, как он снова холодно усмехнулся:

— Ты даже не представляешь, о чем говоришь.

— Очень хорошо представляю. Ты просто не хочешь признать, что это так. — Слова слетали у нее с языка, подгоняемые болью. — Как ты мог целовать меня, ласкать... если ты хотел только отомстить мне? Это же ужасно — так поступать! Как ты мог, Джаред?

— Это было легко, — ответил он.

С нескрываемой горечью Дейвон сказала:

— Это я была легкой добычей. Я стоила тебе всего лишь одного билета на концерт и ужина. Надеюсь, ты своё получил, Джаред. Жаль только, что повторения ты не дождешься, не так ли?

— Может быть, я и не хочу повторения.

«Действительно, зачем ему это? — подумала Дейвон. — Он свое получил». Внезапно она почувствовала, что с нее довольно. Силы оставили ее, спасительный гнев угас. Слезы снова подступили к горлу.

— Знаешь, за что я больше всего себя ненавижу? Что меня так легко задеть. Не надо, не одевайся. Я сама найду дорогу. — Даже не посмотрев на разбросанную по полу одежду, она вышла и захлопнула за собой дверь.

Тогда какой же ты, к черту, богач...

Джаред стоял, не двигаясь. Неправда. Конечно, неправда. У него денег столько, что он даже сам не знает их точного количества и никогда не истратил бы их все. Более того, он любит свою работу. И может получить любую женщину, которую захочет.