Отмели становились все уже, крутые берега вдавались в воду. Река ушла в сторону, и за поворотом открылась бухта.

— Правый борт, сушить весла! — громко скомандовал отец, и воины разом повиновались.

— Левые, еще раз!

Бьорн с Торольфом и другие гребцы сделали последнее усилие, затем тоже подняли весла. Вода стекала с широких лопастей. Корабль развернулся, форштевень стрелой нацелился на берег. Теперь «Разрушитель» не нуждался в человеческой помощи: он сам бежал по воде; парил, словно ястреб с распахнутыми крыльями, высматривающий добычу. Киль уперся в глинистую отмель, и драккар слегка накренился.

Отец точно рассчитал время, и все же викингам не верилось, что перед ними снова суша. Но удивление скандинавов явно уступало замешательству людей, смотревших на пришельцев с пологого склона чуть выше по течению реки. Четверо воинов, судя по шлемам, копьям и луку. Они схватились за оружие, но даже не подумали поднять его против непрошеных гостей; вместо этого англичане с криками бросились наутек: неуклюже вскарабкались на берег к своим лошадям, вскочили в седла и помчались прочь, отчаянно нахлестывая скакунов. Викинги проводили их улюлюканьем. Вскоре беглецы скрылись за холмами.

Стук копыт смолк в зеленой дали, насмешки утихли. Северяне осматривали землю, которая так приглянулась их королю. Они оказались на широком глинистом пляже, где свободно уместятся еще двенадцать галер. Воины сойдут на берег, и корабли отчалят, давая место следующим. Даже могучая рать Харальда Хардрады сможет быстро высадиться, а ведь говорят, что королевский флот насчитывает не меньше трехсот судов.

Но пока один-единственный корабль пристал к английскому берегу. Сегодня этот край принадлежит Торкелю Быстрому и людям Харейда.

— Бьорн!

Громкий оклик отца застал юношу врасплох. Тот обернулся.

— По традиции сначала на твердую землю ступает самый молодой воин — тот, кто впервые отправился в поход. Королевский сын Олав мечтал об этой чести, но викинги Харейда искуснее в мореходстве. Почетное право за нами.

По скамьям пронесся одобрительный гул. Мужчины, уже схватившиеся за копья, мечи и топоры, стучали оружием по перекладинам, на которых во время плавания покоились ноги.

— Грим-сон, Грим-сон! — скандировали они нараспев имя своего вождя.

Самый юный воин, испуганный, но гордый, встал с места. Под грохот железа и выкрики он переступил через лавки, прошествовал на нос корабля, поднялся наверх и, положив руки на изогнутый форштевень, повернулся к соратникам. Голоса стихли. Викинг, стоявший рядом, тронул его колено.

— Ты ведь пока не крещен, парень. Это твой шанс прийти к Белому Христу!

Бьорн изумленно посмотрел на него, затем вниз, на ряды товарищей. Все взгляды были прикованы к нему. Многие гребцы снова опустили весла в воду. Харейд находился на задворках королевства, тем не менее добрая половина мореходов уже поверили в нового бога и приняли крещение водой. В том числе мать Бьорна, хоть она и не отказалась от своих рун; а вслед за ней и братья — Эйрик с Большим Торольфом. Бьорн тоже подумывал о чужой вере; быть может, однажды он попросит Белого Христа взять под защиту его союз с Гудрун Прекрасной, благословить посевы и чрево жены. Для мирных времен этот южный мессия подходит как нельзя лучше. Но сейчас Бьорну нужна поддержка иного рода.

— Во имя Тора! — крикнул он и повернулся к берегу.

Уже отпустив форштевень, Бьорн услышал краем уха громкий приказ; корабль пришел в движение, но мысли были заняты прыжком. Здесь невысоко, всего два человеческих роста; приходилось прыгать с деревьев и повыше. Бьорн знал, как согнуть колени, чтобы правильно распределить удар. Сейчас он ловко приземлится, тут же пружинисто встанет и сделает первый шаг. Уже на лету Бьорн представлял себе эту картину и заранее надувался от гордости. Он положит начало неслыханному вторжению в Англию!

Но под ногами не оказалось тверди, а ходить по воде, насколько Бьорн слышал, умел только Христос. Он же погрузился под нее и проваливался все глубже, пока наконец не коснулся дна. Яростно работая конечностями, юноша вынырнул на поверхность, задыхаясь и отплевываясь. Боевой клич забрал весь воздух из его легких.

Вытряхнув воду из ушей, Бьорн различил рокот голосов. Команда выстроилась вдоль борта, правые гребцы забрались на скамьи, чтобы лучше видеть. И все смеялись, просто помирали от хохота. Весла снова подняты — в последний раз их опустили по приказу отца, чтобы отойти от берега. Вот что он слышал перед прыжком!

Торкель склонился над водой, пряча в бороде широкую ухмылку:

— Скажи-ка, Медвежонок, разве я не учил тебя плавать?

Братья сидели рядом, окруженные другими воинами с Харейда, все как один невредимые, мучимые похмельем и страшно злые.

Бьорн страдал меньше остальных: когда город выслал завоевателям дань, ему как самому младшему достались лишь остатки пива и меда. Тем больше он досадовал. Братья, по крайней мере, имели опыт сражений; отец и раньше брал их с собой в набеги. А что, если вчерашняя битва окажется единственной в его жизни? Харальд Хардрада держал людей Торкеля в резерве, так и не вступившем в битву: англичане потерпели поражение слишком быстро. Поэтому, достигнув поля боя, бригада обнаружила только трупы, с которых уже содрали все, что представляло хоть какую-то ценность. Ни мечей с топорами и копьями, ни шлемов, ни застежек. Разве что пара тряпок; но и они были не лучше одежды Бьорна, успевшей истрепаться за время путешествия.

Вот уже четыре дня воины стояли лагерем под Йорком, недалеко от места сражения, в то время как его представители торговались с северным королем об условиях сдачи. Харальд запретил грабить город, отведя ему роль столицы своих будущих владений, а значит, дружинникам Гримсона опять ничего не достанется. Все эти дни они угрюмо наблюдали, как счастливчики из других отрядов щеголяют в тонком английском сукне и хвастаются друг перед другом украшениями для жен и невест. Соратники Бьорна все больше падали духом и пили без всякой меры. Они чувствовали себя куропатками среди орлов.

— Чем занят отец?

Большой Торольф уже трижды задавал этот вопрос; память у него короче, чем у селедки.

Бьорн вздохнул.

— Вместе с другими ярлами[3]сопровождает короля на переговорах. Горожане шлют нам пленников и выкуп.

— Надеюсь, не забудут положить баранины и меда.

Ингвар попытался выжать из меха последнюю каплю и с досадой отшвырнул его прочь.

— Мне уже все равно, что пить. Во рту будто овцы паслись! — простонал он и повалился наземь, прижав ладонь ко лбу. — Бьорн, будь хорошим мальчиком, принеси брату речной водицы.

— Отец велел ждать здесь. — Эйрик, старший сын Торкеля, остановил Бьорна, вскочившего на ноги. — Значит, здесь мы и останемся.