Конан, в противоположность своему впечатлительному товарищу, обладал умением схватывать главное, отметая эмоции как нечто излишнее.

– Стало быть, эта Дертоса, – медленно проговорил Конан, – была найдена вами на болотах сорок три года назад и выросла среди друидов? Интересная подробность. Нам об этом ничего не было известно.

– Я сказал, что она провела с нами сорок три года, – возразил Эндоваара, продолжая с нежностью смотреть на девушку, – ей был приблизительно год по людским меркам, когда мы нашли ее, и еще два года я ее не видел…

– Значит, ей почти пятьдесят, – пробормотал Туризинд. – А выглядит она так, словно ей нет и двадцати.

– Такое случается, если человека любят, – объяснил Эндоваара. – Я хочу сказать: если человека любит друид. Мы умеем продлевать молодость любимому существу. Ненадолго, всего лет на тридцать, но все же… – Он вздохнул. – Впрочем, она предпочла оставить нас. Жизнь среди людей внесла в ее облик значительные искажения… Поэтому я едва узнал ее.

Он встал, намереваясь покинуть пленников, но Туризинд удержал его за руку.

– Как же вышло, что она ушла от вас?

– Для меня это загадка, – грустно отозвался Эндоваара. – Я учил ее всему, что знал сам. Мне казалось, ей хорошо… Но я ошибался. Человеку никогда не бывает довольно любви. Человек всегда ищет чего-то еще. А когда он понимает, что можно жить одной лишь любовью, – обычно становится слишком поздно. Люди чересчур быстро стареют.

– Ей захотелось «чего-то еще»? – переспросил Конан. – А она не говорила – чего именно? |

– Думаю, того же, к чему стремятся все люди: власти над другими, богатства… – Эндоваара покачал головой. – Простите меня. Я хотел бы уйти, хотя бы на время. Мне слишком больно видеть ее такой.

– Мы старались сделать для нее все, что бы… – начал Туризинд, однако Эндоваара прервал его:

– Я не говорю о том, как поступаете с нею вы. Наверняка вы добры к ней, насколько люди умеют быть добры друг к другу. Нет, я говорю о том, что сделала с ней жизнь среди людей. И… что-то еще. – Он сдвинул брови, рассматривая девушку. – В ней появилось что-то еще, чего не было прежде. Я действительно едва могу распознать прежнюю Дертосу в этом… создании.

Он решительно отвернулся и зашагал прочь. Скоро он скрылся среди деревьев. Туризинд вопросительно уставился на Конана.

– Как тебе это нравится, Конан? – обратился он к своему спутнику. – «Что-то еще»? И что это такое может быть, по-твоему?

– Что ни говори, а наша прекрасная воспитанница друидов некоторое время была воровкой и шлюхой, – фыркнул Конан. – Как, по-твоему, это не оставило некоего отпечатка на ее личности? Друиды – люди чуткие. Или мне следовало бы лучше сказать – «существа»? Для них душевная нечистота смердит так же гнусно, как для нас – нечистота телесная.

Дертоса пришла в себя к вечеру. Некоторое время она лежала молча, наблюдая за своими спутниками сквозь опущенные ресницы, потом решила заговорить:

– Кто здесь был, пока я спала?

– А, очнулась! – сказал Конан и бесцеремонно задрал на ней рубаху.

Она вздрогнула, однако вырываться не стала. В прикосновении Конан не было ничего личного: он всего лишь хотел посмотреть, зажили ли ее раны.

Те, что были глубже других, еще оставались красными, а прочие затянулись; три первых вообще исчезли без следа. Конан восхищенно присвистнул.

– Они знают толк в целительных заклинаниях, эти друиды! – произнес он. – Взгляни-ка, Туризинд!

Туризинд подошел и молча одернул на девушке рубашку, после чего закутал ее в плащ. Дертоса улыбнулась ему:

– Спасибо.

– Здесь был один парень с серебряными волосами, – сказал Туризинд, устраиваясь на земле рядом с Дертосой. – Он назвал свое имя – Эндоваара. Тебе знаком человек с таким именем?

Дертоса кивнула.

– Значит, он не приснился мне… Да, я его знаю. Я знаю его всю мою жизнь.

– Он говорил, что нашел тебя на болотах.

– Да. Правда, этого я не помню, но… должно быть, так все и было. Эндоваара был моим первым воспоминанием. Он всегда находился рядом. Когда я росла, он показывал мне, как стрелять из лука, как метать ножи… Мы вместе танцевали при лунном свете – он научил меня разным акробатическим трюкам. Потом я показывала эти трюки на площадях. Потом. Когда ушла к людям.

– Он до сих пор в недоумении – зачем ты оставила его, – укорил ее Туризинд.

– Зачем? – Она приподнялась, опершись на; локоть, посмотрела на него удивленно. – Зачем? А ты разве не понимаешь?

Туризинд покачал головой.

– Разрази меня гром, если я что-нибудь в этом понимаю! Здесь тебя любили, здесь ты ни в чем не знала отказа…

– Да, – горько проговорила она. – Здесь я выросла. И поняла, что состарюсь на глазах у тех, кто меня любит. А они все еще будут молоды и прекрасны. Нет уж, избавьте меня от такой муки! Видеть, как мои руки становятся слабыми и дряблыми… Замечать в отражении в чаше, как морщины покрывают мое лицо… А он по-прежнему будет юн! И в один прекрасный день я увижу его с другой женщиной, такой же юной, как он сам… И что я скажу ему? «Ты обманул меня». Смешно! Как я, старуха, смогу требовать от него верности, если… если…

Она замолчала. Слезы так и не выступили на ее глазах, хотя – Туризинд видел это, – ей стоило немалых трудов подавить рыдание.

– Поэтому ты покинула друидов, – вмешался Конан. – Что ж, это понятно. Во всяком случае, мне. И что дальше?

Она пожала плечами.

– Я захотела того же, что и все люди. Власти над другими и богатства. И нельзя сказать, что я не преуспела.

– Даже слишком преуспела, – вздохнул Конан.

Девушка насторожилась:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Да так… – Конан пожал плечами с деланным равнодушием. – Пожалуй, я поговорю об этом с нашими хозяевами, когда они сочтут нужным уделить нам время и внимание.

– О чем? – настойчиво повторила Дертоса.

– Да какая тебе-то разница? – Конан уставился на нее удивленно, но Туризинд, успевший немного изучить гримасы своего напарника, понял, что тот притворяется. Ничуть он не удивлен. Напротив, Дертоса ведет себя именно так, как и рассчитывает Конан. Она вот-вот выдаст какую-то важную для себя тайну.

Туризинд напрягся. Он и прежде ощущал, что эта девушка не просто пользовалась недозволенной магией. Будь это так, вряд ли ею заинтересовалась бы тайная служба. Ну, подумаешь, купила какая-то проститутка некое заклинание у некоего колдуна! Ну, заключила незаконную сделку… Ничего в этом особенного нет. В Дертосе таилось нечто совсем странное, из ряда вон выходящее. В ее поступках заключалась важная тайна.

Шлюха-девственница. Она попалась лишь потому, что агент тайной стражи точно знал, что именно ему предстоит и как следует себя вести. Амулет действительно тут ни при чем. Дело вовсе не в амулете – дело в знании. Знаний разрушает почти любую магию. Даже недозволенную. Потому что практически вся магия заключается в том, что человек смотрит не туда и видит не то. Если твердо знать, куда следует смотреть и что надлежит там увидеть, то никакие заклинания не помогут.