– Кто это?

– Это зять той женщины, в чьей квартире был обнаружен труп Полосина. И его жену зовут Дарья. И в Прагу она ездила с подругами, и одна из них подтвердила, что был их гидом как раз Полосин.

– Может, совпадение?

– Не думаю. Правда, мать Дарьи Жильцовой страшно оскорбилась, когда я задала ей вопрос о том, была ли ее дочь знакома с убитым, прочитала мне целую лекцию о проблемах красивых женщин и слухах, которые неизбежно сопровождают их личную жизнь. Но, судя по всему, я оказалась права и Жильцовы замешаны в этом деле.

– Получается, супруг узнал об измене и убил соперника?

– А предварительно купил тур в Бразилию и сразу после убийства вместе с женой и дочерью улетел туда. Ни один из их телефонов не отвечал, надо позвонить оперативникам и узнать, не удалось ли им дозвониться. Хотя если бы это было так, меня бы уже поставили в известность, – пробормотала Лена.

– Но если это просто тур, значит, они вернутся?

– Кто знает. Давайте дальше читать, Петр, может, чуть-чуть больше узнаем. Иногда в письмах люди сообщают то, о чем не могут сказать вслух и глядя в глаза.

Чем дальше они продвигались в чтении писем, тем сильнее крепла в Лене уверенность в том, что речь идет все-таки о Дарье Жильцовой, слишком уж многое совпадало. Из писем следовало, что между Дарьей и убитым Алексеем еще во время той самой поездки в Прагу возникла симпатия, но ничем серьезным это в тот момент не обернулось, и только потом, в письмах, получило продолжение. С каждой строкой они все смелее признавались друг другу сперва в симпатии, потом во влюбленности, и наконец Алексей задал вопрос, волновавший его, видимо, с самого начала переписки: хочет ли Дарья перевести их отношения в реальную жизнь. Они уже знали друг о друге множество подробностей, изучили – пусть и на расстоянии – привычки и вкусы друг друга, нашли точки соприкосновения, и это подарило Полосину надежду на то, что Дарья сочтет его достойным кандидатом. Смущало Лену и то, что сама Жильцова неоднократно жаловалась Алексею на гипертрофированную ревность мужа, то и дело вставляя в письма фразу «Если он узнает, то я боюсь даже подумать, что сделает с тобой». Она не называла мужа по имени, но о его ревности упоминала часто, почему-то предостерегая Алексея. Складывалось впечатление, что ей самой в случае, если их роман будет обнаружен супругом, ничего вообще не грозит. И тут Лене вспомнилось, что подруга Дарьи Соледад говорила о почти патологической ревности Виктора Жильцова, несколько раз упомянула об этом вроде бы вскользь, но как-то настойчиво. Похоже, эта особенность здорово бросалась в глаза.

Прервавшись, чтобы заказать чай, Лена посмотрела на часы и огорчилась – дома была глубокая ночь, и позвонить Паровозникову или Левченко невозможно, придется терпеть до утра.

– И как? – разливая принесенный официантом чай в чашки, спросил Петр. – Что вы думаете?

– Я почти уверена, что это Жильцова, но кое-что еще нужно проверить. Здесь слишком много деталей из их жизни, хотя Дарья всячески избегает упоминания имени мужа. Но, возможно, это просто из нежелания лишний раз напоминать Алексею о его существовании.

– Да прямо! – не совсем вежливо фыркнул стажер. – Она ему чуть не в каждом письме тычет в нос этой ревностью.

– Здесь другое. Этим она предостерегает Полосина от возможных решительных действий, мне кажется. Мало ли, возьмет и заявится: вот он я, красивый, хочу жену вашу увести. Так бывает.

– Значит, она не ошибалась, говоря, что муж прибьет этого Полосина в случае чего.

– Похоже, но пока не факт. Хотя слишком все сходится. И знаете, Петр, вот это меня и беспокоит. Как-то очень уж прямолинейно… «Мой муж тебя убьет, если ты появишься» – и вот Полосин убит прямо в день приезда.

– Не вижу ничего странного, – пожал плечами Петр, отставляя чашку и снова придвигая ноутбук. – Мужик сказал – мужик сделал.

– Хорошо, если так. В том смысле, что хорошо, если все так и было. Но мне почему-то кажется, что в деле не все так явно, не все просто. Вот не могу объяснить, а подвох чувствую. – Лена вздохнула. – Какая-то книжная история: роман в письмах длиною в год, потом несчастный влюбленный опрометью несется к даме сердца, ставит под угрозу разрыва довольно долгие отношения, и бац – его находят убитым в доме матери его возлюбленной. Не кажется вам, что тут что-то не так?

– Может, он не сразу сорвался, а спланировал?

– Судя по рассказам Лесовской и Махова, нет. Именно сорвался.

– А не могла Лесовская узнать об этом и поставить его перед выбором? Пригрозить, что выгонит с фирмы, например? Начальница все-таки.

– Не думаю. Мне показалось, что она его любила, и любила куда сильнее, чем он ее. И дело даже не в возрастной разнице, хоть Махов и напирал на это.

– Вообще мозг женщины – штука мало изученная, – решил пошутить юноша. – Мало ли что Лесовская на самом деле думала. Ведь могла же случайно узнать об этой переписке? Отвлекся на телефонный звонок, отошел, ноутбук открытым оставил, а она – шасть, и прочитала. Ведь многие так делают: шпионят, подслушивают, телефоны проверяют.

– Сложно вам будет с женщинами, Петр, при таком-то подходе. Думаете, что все так делают? Некоторым проще не знать, даже если подозревают что-то. И потом, согласитесь, что это за отношения такие, в которых постоянно не доверяют и перепроверяют? Зачем тогда вместе быть?

– Вот сразу видно, Елена Денисовна, что вам больше двадцати, – рассмеялся Петр. – Сейчас отношения держатся на взаимном обмене паролями от соцсетей и телефонов. Тотальный контроль.

– Как говорит моя подруга, зачем так жить, – улыбнулась Лена. – Если ты не веришь партнеру и позволяешь себе лезть в его личное пространство, то, может, ты его просто не любишь?

– А разве в отношениях может быть личное пространство?

– Конечно. Вас мама и папа не учили, что читать чужие письма неприлично?

– А мы сейчас чем занимаемся?

– Мы это делаем не из любопытства, а по долгу службы. Согласитесь, вам ни к чему были бы эти письма при другом раскладе? И мне тоже. Но мы должны найти убийцу, а потому делаем все, что от нас зависит, чтобы это скорее произошло, в том числе и переписку читаем.

– Да я шучу. Но вообще вы правы, без доверия нельзя.

Тут у Петра завибрировал мобильный, и он, извинившись, ответил:

– Да, мам. Нет, все нормально, мы еще работаем. Конечно, ты не волнуйся. Нет, скоро закончим. Да, пока.

Отложив телефон в сторону, он чуть смущенно посмотрел на Лену:

– Мама. Все никак не отвыкнет, что я уже не мальчик. Как в десять дома нет – все, катастрофа.

– Засиделись мы, Петр, в самом деле. Уже поздно, вы поезжайте, а я еще поработаю.

– А вам отдохнуть не надо?

– Неужели я кажусь вам такой древней, что вы постоянно напоминаете мне о необходимости отдыха? – улыбнулась Лена, закрывая крышку ноутбука и подзывая официанта.