— Что же мне с тобой делать, Юна? — тихо спросил Джер у моей макушки.

Он легко, едва ощутимо погладил меня по спине и дотронулся губами до виска.

— Простить? — предложила я наивно, сжимая в ладонях его сорочку.

Я опозорила его сейчас, перед всеми, я без конца досаждала своему ментору, не одаривая его ничем, кроме новых хлопот. И самое главное — даже тогда, на плато, я позволила ему умереть. Корила и ругала себя за это каждый день, снова и снова решаясь рассказать непременно всё сегодня, но каждый раз трусила.

Потому что надеялась, что однажды он посмотрит на меня не только, как на свою мейлори.

Так, как смотрел только один раз — тогда, под дождём, когда давал свою клятву.

— Я должна тебе кое в чём признаться, Джер, — я нехотя оторвалась от тёплой мужской груди.

— Это может подождать? — он оглянулся на ворота, в которых возникли посланники Надалии — Вилли и озадаченный свир из мужского корпуса. — Я должен вернуться в Церемониальный Зал.

— Конечно! — быстро согласилась я, обрадованная отсрочкой.

— А ты сейчас пойдёшь прямиком в свою комнату, да? — скорее утвердил, чем спросил Джер. — Не сбежишь из академии, не устроишь драку, не попадёшь в каземат и не напьёшься ещё сильнее, а просто зайдёшь в замок, поднимешься по лестнице и закроешься у себя.

— А может…

— Нет, — перебил Джер. — Что бы ты не предложила — нет. Ты идёшь к себе.

Вообще-то я просто хотела предложить извиниться перед ректором Аддисад, но это тоже можно было отложить.

— Тогда пойду, — буркнула я носкам сапог.

Постояла ещё немного, исподлобья любуясь чёрным пауком на мужской шее, потёрла свой собственный, неловко развернулась и побрела прочь.

* * *

В комнате было душно. Поначалу я пыталась лежать, но помещение моментально закручивалось вихрем, порхая вокруг меня полыньей стрекозой. Я поплескала в лицо ледяной водой, подёргала себя за косы, даже похлестала по щекам. Но трезвее всё равно не становилась.

Прохладное оконное стекло, к которому я привалилась носом, давало некоторое облегчение, но всё же не избавляло от хмельных ощущений.

На улице прыснул мелкий дождик, и плиты площади у входа в академию потемнели от влаги. Студенты почти не задерживались у ворот, светло-зелёными точками пробегая мимо статуи семи богов.

«Я пошутила про пекло» — виновато оправдалась я перед изваяниями в зелёной патине и едва не грохнулась от звука открывающейся двери.

— Юна, — подбежавшая Фиди помогла мне устоять на ногах. — Что на тебя сегодня нашло?

— Полыний шторм, — честно призналась я. — Оказался вонючей дрянью. Никогда не пробуйте!

— Само собой, у нас же ещё остались зачатки разума, — отчеканила леди Эстель.

Она тихо прикрыла за собой дверь и сходу принялась доставать украшения из шкафа и тумбочки.

— В гостиной все обсуждают тебя, — сообщила Фиди, обмахивая меня ладонями. — Ракель и вовсе решила устроить конкурс на самое подходящее звание для Юны Горст. Она обещает куртажик победителю!

— Не сомневаюсь, что внушительный, — от этой новости я заметно погрустнела. — Надеюсь, мы сможем дать ей достойный отпор.

С лёгкой надеждой глянула на Сирену. Но моя персона серебристую лилию не интересовала. Она делала вид, что меня не существует. Девушка прикладывала к волосам разноцветные ленты и оценивала своё отражение в зеркале. Вид при этом студентка Эстель имела крайне деловитый. Фидерика же кружила вокруг меня и причитала о безвыходном положении. Я лениво отмахивалась от предложений помощи, пытаясь остановить вращение комнаты и сосредоточиться на непривычно пустой столешнице. На её нефритовой поверхности ещё не было книг, свёртков, чернильниц и клейкого пергамента. Спустя пару минут я, наконец, оставила попытки вернуть устойчивость телу и зоркость взгляду и бахнулась на кровать прямо в сапогах.

— Фиди! — возмущённо позвала Сирена. — Ты поможешь мне собраться или так и будешь утирать сопли нашей зелёной фее?

Студентка Эстель неловко дёрнула ожерелье, и то разорвалось. Несколько жемчужин отскочили от каменного пола, запрыгали по плитам и… превратились в кедровые орешки. Они моментально перенесли меня в наш грот на плато, в то мистическое утро, когда я умирала от холода и собственного ничтожества. Пришлось моргнуть пару раз, чтобы увидеть, что под кровать закатываются всё же перламутровые бусины, а не орехи.

— О Вейн! Фидерика! — уже почти кричала серебристая лилия. — Отлепись уже от этой… этой…

— Ну давай, — со спокойным вызовом перебила я. — Давай, продолжай. Может, выиграешь куртажик студентки Зулетон?

— От этой пьяной нарушительницы правил, — спасовала моя бывшая подруга.

— Ректор Аддисад запретила тебе приходить на праздник всех стихий, — Фиди извиняющейся улыбнулась, как будто этот запрет принадлежал ей. — В наказание за произошедшее. И ещё она вызвала к себе твоего ментора…

— Джера?! — вскрикнула я.

От возмущения я даже резко встала с кровати и окружение взорвалось цветными осколками. Будто я своей головой разбила глыбу льда, и они засверкали в воздухе, как магия Ревда — яркой зелёной пыльцой. Волшебные искры собрались в мелких пауков, зашевелили лапками и разбежались вслед за бусинами-орехами Сирены.

— Можно подумать, у тебя несколько менторов! — леди Эстель презрительно сморщила носик, на котором тоже уютно устроился зелёный паук.

Мой оживший знак соединения помахал мне двумя лапками и исчез, растворился в воздухе.

— Нужно извиниться, — я зажмурилась и потрясла головой, отгоняя видения. — И кое-что ему рассказать. Он уже у Надалии?

— Вроде… — испуганно подтвердила Фиди.

Часы показывали четвёртый час дня. Я привычно сверила их с настенными. Увы, стрелки над Иверийской короной спешить не начали, а это означало, что мои ошибки они больше не исправят. Теперь всё зависело только от меня… И я так бездарно тратила время. Надо было найти Джера, попросить прощения за своё поведение, а заодно рассказать всю правду о том дне, когда я видела его смерть. Ну и по возможности смягчить гнев Надалии Аддисад. План на ближайший учебный год у меня был довольно однозначный и скучный, под стать прилежной студентке: я намеревалась проводить больше времени в библиотеке, изучая всё, что найду о Кирмосе лин де Блайте. Навеняка обитель Голомяса хранила в себе достаточно информации о нём, к тому же литература ежегодно пополнялась. Я решительно поднялась, поймала шаткое равновесие, одёрнула жилет.

— Ты что, намеренно добиваешься исключения из академии? — преградила мне выход Сирена.

— Неужели переживаешь за сорокину дочь? — я насмешливо задрала подбородок.

Леди Эстель открыла рот, набрала побольше воздуха и… закрыла. Сжала губы в тонкую нить, тряхнула пружинками кудрей. Вспомнила, что не собирается со мной разговаривать. Я же спокойна обошла её и открыла дверь.