— Что ты имеешь в виду?

Он поправляет очки на носу.

— Большинство людей сами создают себе проблемы. Как помочь человеку, который не хочет помочь сам себе? Возьмем ожирение. Вместо того чтобы садиться на строгую диету и заниматься спортом, люди делают операцию.

— Операция работает.

Рик пожимает плечами.

— Неужели?

Я слишком довольна своим состоянием для серьезного разговора. Отодвигаю кружку в сторону, и спрашиваю:

— Все сделали?

— Да.

Рик ждет, пока я собираю рюкзак и протискиваюсь из-за стола. Он стоит так близко, что замечаю, что он оказывается выше, чем я предполагала.

Мы возвращаемся в кампус, по дороге болтая о лабораторной и колледже в целом. Рик живет в квартире один, и в следующий раз, когда нам будет нужно встретиться, чтобы сделать работу, мы решаем пойти к нему. Будет тихо, и я смогу избежать необходимости рассказывать что-либо о Рике Тане.

* * *

Время пролетает незаметно, и вот я уже еду домой на рождественские каникулы. На этот раз не могу придумать предлог, чтобы не приехать. Три с половиной недели с семьей. Неееет.

В машине я думаю о Брайсе. После вечера в его кабинете я ожидала перемен, но на следующий день он вел себя так, словно между нами ничего не произошло. Тогда я и решила съездить домой. Предстоят долгие каникулы, почти месяц, и я понятия не имею, что делать, кроме как поехать к своей безумной семье. Дядя Эд не шел ни в какое сравнение с моим отцом.

Я беспокоюсь об оценках. Перед отъездом проверяю свой средний балл, но за две последние лабораторные оценки еще не выставлены. За «Ораторское искусство», как и ожидалось — пять с минусом, и я злюсь на себя за то, что не стараюсь. Я надеюсь, что другие предметы помогут сгладить средний балл. Я буду убита горем, если получу еще минусы. Хотя это глупо. Все говорят мне расслабиться, но я не могу. Я подвожу себя и своих родителей, когда получаю плохие оценки. Клянусь себе работать усерднее, а потом понимаю, что лучше назначить встречу с Сандрой. Мое вечное ожидание совершенства от всего может выйти из-под контроля.

Воспоминания о прошлом преследуют меня, и даже музыка из радио не может заглушить их. Праздники — это время семьи, любви и радости. Гоголь-моголь у камина, игрушки под елкой, званые обеды и футбольные матчи. Дети в это время счастливы, и я думаю, что в какой-то степени, я была тоже. И больше всего мне запомнилось, как рано утром я на цыпочках кралась к рождественской елке.

— Не разбудите отца, — говорила тогда мама, и мы с сестрой слушались, иначе нам пришлось бы дорого заплатить за это.

Сегодня я сосредоточена на ранней рождественской трапезе с отцом в пиццерии «Марио». Я говорю себе, что смогу избежать воспоминаний о предыдущих праздниках и быть оптимистичной, что в этом году будет по-другому. Тем не менее, мне одиноко, и я не хочу туда ехать. Моя сестра на семь лет старше меня. Наши родители поженились, когда узнали, что мама забеременела ею и, возможно, развелись бы, если бы я не захотела появиться на свет. Сестра поступила мудро и переехала в Лас-Вегас. Так что она никогда не навещает родителей, даже в чрезвычайных ситуациях, таких как смерти в семье. Мы с ней не общаемся, но посылаем друг другу ежегодные рождественские открытки. Я получила свою еще на прошлой неделе. На самом деле, это была открытка с изображением модного казино. Так трогательно. Вероятно, сестра даже не потрудилась купить новую, а воспользовалась той, что на халяву раздают гостям казино.

Как только я подъезжаю к ресторану, замечаю Антонио, моего отца. Он смотрит через парковку, как я выхожу из помятой серой Тойоты-Матрикс. Это машина, которую он купил мне, когда я уезжала в колледж. Антонио пытается быть хорошим отцом, но иногда трудно представить продолжение истории моей семьи в перспективе.

Я замираю. Отец машет рукой и медленно поднимается по ступенькам к темной стеклянной двери ресторана.

Поднимаясь по холодным серым ступенькам вслед за отцом, замечаю, как он держится за перила, медленно продвигаясь вперед походкой человека, намного старше своих сорока девяти лет. Он родился в Италии, будучи старшим сыном в бедной необразованной фермерской семье. В возрасте пятнадцати лет он бежал из своей родной страны в поисках лучшей жизни в Америке, вступил на службу в армию, пока его из-за характера не отправили в увольнение. Потом он встретил мою маму на церковных танцах, а остальное уже история.

Отец хмурится, и я задаюсь вопросом, все ли у него в порядке. Он всегда был таким здоровым, но, судя по тому, как он пыхтит и кряхтит, его привычка выкуривать пачку в день не привела ни к чему хорошему.

Он резко приветствует меня, оправдывая каждый стереотип про итальянского отца. Оливковая кожа, копна некогда черных волос, постепенно переходящих в серые, карие глаза с оттенком безумия, смешанного с умом, потускневшие от многолетнего курения. Подпоясанные коричневым ремнем рабочие штаны удерживают синюю форменную рубашку на животе, который лишь слегка округлился от многолетнего употребления больших тарелок макарон и хлеба. На кармане рубашки нанесен логотип «Строительные услуги Д & К» — дань уважения двум его дочерям. Я удивлена, что мы родственники, потому что мы с папой мало похожи. У моей мамы должна быть какая-то видающаяся ДНК или, может быть, я приемная. Или потерянная принцесса. В общем, фантазировать можно много.

Мы находим свободную кабинку и снимаем пальто. Чувствуя необходимость в порядке, я раскладываю соль, перец, чеснок и острый перец по прямой линии. Придвигаю бумажную салфетку поближе и убеждаюсь, что все концы столовых приборов выровнены.

Отец улыбается.

— Не могу поверить, что ты выпускаешься в июне.

— Это безумие, да? Я пришлю тебе билет на выпускной, когда получу его.

— Тогда я буду один.

Я не знаю, что ответить.

— Уверена, мама не будет возражать, если ты сядешь рядом с ней, — говорю я, на минуту забыв о судебном запрете.

— Я не сяду рядом с ней и ее новым мужем, — злобно рычит отец, и я вздрагиваю. — Я хочу послать твоей сестре денег. Она написала, что хочет купить квартиру, но после развода и выкупа дома, я не знаю, сколько смогу дать. Надеюсь, она потянет плату.

— Уверена, что она сможет, — говорю я. — Кэти хорошо зарабатывает, работая управляющей в отеле. Как она? Я давно с ней не разговаривала.

— Хорошо. Прислала