немалую роль, нацелено главным образом на решение военных проблем, даже ценой сепаратного мира. Уверяли, будто именно на Протопопова снизошла благодать Божия после убийства Распутина.

Подобным новым поворотом в махинациях распутинской клики власти как бы отреагировали на требования страны, желавшей иметь ответственных министров. Правительство, закусив удила, вступило в конфликт с народом. Не оставалось ни малейших сомнений, что готовится столкновение. Ширились забастовки, провоцируемые правительственными агентами, бастующие все чаще вступали в стычки с полицией. С согласия генерала Курлова, одного из высших чиновников самого ненавистного в стране полицейского департамента, Протопопов тайно разрабатывал план «умиротворения» Петрограда, суливший море крови.

Департамент полиции с немалым усердием провоцировал волнения в Петрограде. Сколь бы невероятным это ни показалось, военная цензура по приказу министра внутренних дел не позволила опубликовать в петроградских газетах следующий призыв рабочей группы Военно-промышленного комитета:

«Товарищи! Рабочие Петрограда! Мы считаем своим долгом призвать вас немедленно вернуться к работе. Сознавая свою ответственность в данный момент, рабочие не должны тратить силы на забастовки. Интересы рабочего класса требуют вашего возвращения на фабрики и заводы».

Призыв не был опубликован, и на выпускавших боеприпасы заводах началась всеобщая забастовка.

С поистине дьявольским упорством Департамент полиции во главе с Курловым уничтожал работавшие на национальную оборону организации, толкал массы в объятия большевистских агитаторов за поражение, которые усиливали пропаганду среди чрезмерно возбужденных рабочих и солдат. В январе рабочая группа Центрального Военно-промышленного комитета была почти целиком арестована. Это была цитадель национальной обороны в рабочей среде, постоянная мишень самых яростных нападок со стороны большевиков и пораженцев. В то же время правительство распустило рабочие группы губернских Военно-промышленных комитетов. Было категорически запрещено проводить в Москве совещание разнообразных независимых организаций по проблеме снабжения, когда во многих городах население чуть ли не умирало с голоду. Кроме того, правительство не допустило созыва в Москве финансово-экономического совещания. Был распущен снабжавший армию и города Центральный комитет кооперативных обществ, его члены подверглись преследованиям.

Одним словом, правительство задалось целью уничтожить все способное облегчить жизнь народа и одновременно подавить пулеметами петроградские бунты. Лозунг из приказа, приписывавшийся министру внутренних дел: «От анархии к сепаратному миру», успешно претворялся на практике.

Надо, пожалуй, заметить, что Николай II тут ни при чем. Правительство попросту собиралось в определенный момент поставить его перед свершившимся фактом и вынудить подписать сепаратный мир. Не могу сказать, причастна ли как-нибудь к этому Александра Федоровна. Ее ближайшее окружение можно подозревать в чем угодно, а германские агенты без конца вертелись вокруг нее и госпожи Вырубовой. Но я не вправе судить, принимала ли императрица с друзьями какое-то участие в подготовке к заключению сепаратного мира, хотя, придя к власти, всеми силами старался узнать правду.

Между тем ситуация в армии становилась безнадежной. В январе 1917 года насчитывалось миллион двести тысяч дезертиров, и число это постоянно росло. В армии шла самовольная демобилизация. Высшее командование было бессильно остановить разбегавшихся по домам солдат. Создавались особые отряды военной полиции для отлова дезертиров; охота на человека вознаграждалась 7–25 копейками (в зависимости от ранга) за голову.

Военно-морская комиссия Думы с ума сходила в поисках способа спасти армию от развала. Исчезла всякая воинская дисциплина. Целые роты отказывались сражаться, поднимать людей из окопов. Солдаты то и дело покидали траншеи, братались с немцами, иногда уходя вместе с ними.

В тылу отсутствие дисциплины чувствовалось еще сильнее. Особый оборонный комитет при Военном министерстве, состоявший из представителей Думы, Государственного совета, различных независимых организаций, в конце января представил царю меморандум о трагической ситуации в армии и необходимости принять срочные меры для ее преодоления. Председатель думской Военно-морской комиссии Шингарёв добился высочайшей аудиенции в наивной надежде уговорить Николая II спасти страну.

Общая ситуация была столь же бедственной, как в армии. Из-за нехватки угля доменные печи на юге весь декабрь не работали, в Петрограде начали закрываться выпускавшие боеприпасы заводы. В феврале в Москве разразился жестокий кризис в текстильной промышленности, которая потребляла огромную долю необходимого стране угля. Неуклонно усиливалась дезорганизация транспортной системы. Движение пассажирских поездов прерывалось во время так называемых «грузовых» недель, когда на фронт пропускались важнейшие составы с живой силой и военным снаряжением. В одном Владивостоке скопилось 40 000 000 пудов военных грузов и сельскохозяйственной техники, которые невозможно было доставить в центр страны. Последнее следствие войны так и не получило точной оценки. В январе и феврале 1917 года эмиссия банковских билетов достигла 995 000 000 рублей по сравнению с 662 800 000 в первом квартале 1916-го. Военные затраты составили 50 000 000 рублей в день.

В конце января Центральный комитет Союзов городов и земств представил правительственной Комиссии по снабжению меморандум следующего содержания:

«Города получили лишь пятую и восемнадцатую долю поставок, причитавшихся им, соответственно, на ноябрь и декабрь 1916 года. Все запасы исчерпаны. В феврале хлеба не будет».

И действительно, в феврале в городах хлеба не было. В провинции разгорались голодные бунты. 10 февраля в Петрограде начались «волнения», спровоцированные, по выражению властей, «нехваткой продовольствия». Голод толкал рабочих на выступления, перераставшие в бунты, что служило правительству поводом для заключения сепаратного мира.

В ту пору исчезла возможность остановить неизбежное приближение революции. Уже не было времени на государственный переворот, на мирную революцию сверху. На совещании думских депутатов 17 мая 1917 года Василий Маклаков не без основания заявил: «В определенный момент стало ясно, что довести войну до победного конца невозможно, пока старый режим остается у власти, и поэтому все опасающиеся следствий массового восстания должны спасти страну от революции снизу, совершив революцию сверху. Именно этим долгом мы пренебрегли. Если наши дети когда-нибудь проклянут революцию, проклятие падет на всех, кто не позаботился вовремя ее предотвратить».

Действительно, был лишь один способ удержать страну от революции и последующей анархии: одним своевременным решительным ударом освободить ее от пагубной власти, уничтожив очаг заразы в здоровом в других отношениях теле.

Те, кто непосредственно соприкасались с массами, лучше других понимали опасность анархической революции. Поэтому представители разных партий, в том числе я, так настойчиво требовали радикальной реорганизации правительственной системы, всеми силами старались ее ускорить. С осени 1916 года в определенных кругах началась подготовка к государственному перевороту. В разработке планов участвовало огромное множество организаций, даже члены думского «прогрессивного блока». Заговорщики наладили контакты с военными, в их число вошли многие генералы, не говоря о младших офицерах. Разнообразные группы, тайно собиравшиеся в Москве и Петрограде, обсуждали и осуществляли массу заговорщицких проектов. Один из них предусматривал арест императрицы со всем ее окружением и отречение царя в пользу малолетнего сына при регентстве Михаила Александровича.

Некоторые проекты можно было