– Выпроси у него ужин и комнату на ночь в качестве взятки.

– Что? Я такому не обучен. Твоя очередь.

– Ладно, повторяй за мной.

– Ага, – Дарган выпрямился и посмотрел на трактирщика.

Я прошептала, надеясь, что сквозь шум трактира он меня услышит:

– Мы согласны, наша комиссия – еда и ночлег у тебя.

– Мы опасны, наша миссия – беда и набег на тебя, – с невозмутимым видом произнёс Дарган.

Глаза трактирщика округлились:

– Что? Подождите, как… Нет, Богом клянусь, я ничего не сделал… настолько скверного.

Я сжала кулаки и поспешила исправиться, проговорила так чётко, как могла:

– Ну ладно. Сам знаешь, что нас учат любить просто каждого, я думаю, мы поможем друг другу.

– Да ладно! Сам знаешь, что нас учат убить продажного. Я думаю, мы подложим подругу, – вновь не расслышал Дарган.

– Чего? – прохрипел трактирщик. – Послушайте, мудрые. Вы что-то перепутали!

Я старалась не смотреть в его сторону, хотелось убить короля, убежать и поспать. Поспать больше. К тому же я вдруг осознала, что в кармане ни медника, поэтому стиснула зубы и продолжила:

– И не удивительно, ведь мы устали и проголодались.

– Это отвратительно! Ведь вы узнали и попались!

– Послушайте, – сглотнул трактирщик. На лбу заблестели капли пота. – Признаю, не безгрешен, как и все люди. Но не понимаю, о чём вы.

Я хлопнула себя по лбу:

– Вот ты дерево! Честно слово! Ты меня вообще, что ли, не слушаешь? – громко проговорила я, и Дарган меня услышал:

– Вот ты дерево, честное слово! Ты меня вообще, что ли, не слушаешь?

Я кинулась к стойке, закашлялась и произнесла так хрипло, как только могла:

– Знаешь, он у нас просто новенький, хочет выслужиться. Не обращай внимания. Думаю, ужин и сон исправят ситуацию, – голос прозвучал как хорошенько пропитый бас.

Трактирщик, оттягивая воротничок рубахи, быстро закивал:

– Сейчас всё будет!

Он отвёл нас в простенькую комнату возле кухни: стол, четыре стула, ящик с посудой, бочонок с водой. Здесь, должно быть, трапезничали работники трактира.

– Присаживайтесь, присаживайтесь, здесь… вас никто не побеспокоит!

Мы недолго ждали. Вскоре появились трое слуг: один нёс поднос с двумя жаренными цыплятами, другой – тарелку печёных бататов, третий – кувшин и два деревянных бокала.

Они поставили эти угощения на стол перед нами, раскланялись и вышли.

Великолепный аромат ободрил меня и одновременно одурманил. Я потянулась к еде, отломила ножку жареного цыплёнка и впилась зубами в сочное мясо. Рука тянулась дальше за долькой душистого батата, твёрдая хрустящая корочка немного обожгла пальцы, затем губы, когда я сунула его в рот. Батат был пряный и чуть сладковатый, великолепно сочетался со вкусом цыплёнка.

Глаза мои закрылись, я запрокинула голову, наслаждаясь горячим вкусным ужином, даром Божьим – не иначе. Пару секунд спустя, ко мне вернулась способность мыслить, я сморгнула, посмотрела на Даргана. Но ужин занимал его не меньше, чем меня. С довольным видом он жевал цыплёнка, взгляд его отрешённо бегал по комнате, потом сфокусировался:

– Какой же народ сложный, – он помотал головой. – Столько речей ради ужина и кровати!

После ужина голова отяжелела, тело еле двигалось, глаза грозились слипнуться. Я искренне надеялась, что в этом трактире нас не только покормят, но и уложат. Трактирщик и тут не сплоховал: освободил для нас самую дальнюю тихую комнату, выгнав постояльцев. Комната была маленькой, тёмной и кровать в ней стояла всего одна, однако выбора не осталось.

Я разулась, получше замотавшись в мантию, повалилась на кровать, перекатилась к стенке. Глаза закрылись сами собой, а когда открылись, уже наступило утро.

Дарган спал спиной ко мне, накрытый одеялом. Кольчуга, которую он так и носил под мантией храмовника, валялась на полу. Я сползла с кровати ногами вперёд, надела свои ботфорты и вышла из комнаты.

В коридоре за перегородкой стояли вёдра с водой, я освежилась, утёрлась краем мантии. Пожалуй, придётся ещё какое-то время походить в ней, во всяком случае, в столице.

Когда вернулась в комнату, Дарган уже сидел на кровати. Произошедшее вчера казалось сном, не укладывалось в голове. Нас разыскивала стража, проклинал где-то в темницы Гердан, ждал с отчётом орден Непринуждённых и опасался целый трактир – думать о них не хотелось.

– Утро доброе, – поздоровалась я.

Дарган кивнул, даже не глянув в мою сторону.

«Ну, что опять не так? Не пора ли стать ко мне чуточку добрее? Никак не привыкну к этой серьёзной роже. Мировые вопросы человек решает! А чёрт с ним, всё равно это королевское приключение скоро закончится».

– Мне надо к Гредвару, – сказала я, в уме подсчитывая дни. – Тебе, думаю, лучше не выходить.

– Я и не собирался, – Дарган повёл плечом. – Пусть Гредвар придёт сюда.

– Гредвар? Гредвар сам? Сюда? Прям возьмёт и так придёт? – стояла и осознавала я.

Не верилось, что Гредвар бросит дела, выйдет из своего убежища и направится в другой конец города из-за какого-то… ой!

Дарган поднял голову, сощурился:

– Не понял.

– Ну, Гредвар что, соберется и… Ну, впрочем, я передам… – я поспешно вышла в коридор, чтобы не договаривать.

«Пора уже осознать, что передо мной правящий монарх? Заспанный, в одном трико, в закопчённом трактире, разыскиваемый за тяжкое преступление, но Милостью Единого Бога, правитель и хранитель Серенида. Требующий соблюдения субординации! Кажется, если я продолжу думать об этом, то мозги вскипят!»

На уткнувшего нос в землю храмовника никто не обращал внимания, но спокойнее от этого не становилось. Мне не хотелось этого делать, но я обязана была зайти в трактир «Маретт-Рюсар» с отчётом, пока они сами не стали меня искать.

К счастью, Маретт была не одна, так что не пристала с разговорами. На барной стойке, напротив неё, сидел Эрун и, покачивая ногой, тараторил. Увидев меня, смолк, потом разразился смехом:

– Ты зачем так оделась?

– Ну ты даёшь! – улыбка далась мне с трудом, почувствовала себя Дарганом. – Мы же через храм выбирались, как ещё скрыться? Стражники же всюду рыскают.

– Да уж, – вздохнула Маретт, – прости, на этой неделе их не утихомирить. Так всё прошло удачно?

Я кивнула.

– А где Гердан?

Гредвар говорил, что не уметь врать нестрашно, страшно не уметь, но врать. Поэтому я не врала:

– Последний раз видела его в Храме.

– Опять забурился куда-то, – отмахнулась Маретт.

– Ну ничего, он всегда появляется, когда нужен, – усмехнулся Эрун. – А вот вам с дружком лучше пока схорониться.

– Мы так и сделаем, – кивнула я, выходя.

"Как только отделаюсь от короля, так схоронюсь! Вовсе забуду о путешествиях! И что мне не сиделось в своём поместье?"

Вздох сам вырвался из груди: "Но ведь рано или поздно