Куинн.

Нахлынули воспоминания минувшей ночи, и у Элизабетперехватило дыхание. Куинн положил ее на кровать и горячо и жадно излил на неестрасть. Оба горели. И так почти до утра.

Перед рассветом он поцелуем разбудил ее и снова любил, ужене торопясь, упиваясь каждой минутой, даря ей острое наслаждение, еще ни разуне испытанное ею в жизни.

Воспоминание вызвало дрожь.

— Замерзла?

Элизабет открыла глаза.

Куинн лежал, опираясь на локоть и вглядываясь в ее раскрасневшеесяот сна лицо, в разметавшиеся по белой подушке черные волосы.

— Замерзла? — Он легко чмокнул ее в щеку.

— Нет, — едва слышно прошептала она.

В тусклом свете темнели его слегка взъерошенные волосы ищетина на подбородке, горели блестящие зеленые глаза.

Она не думала, что когда-нибудь снова увидит его таким, и унее вновь перехватило дыхание.

Он улыбнулся, тепло и нежно.

— Хорошо провела свою брачную ночь? — И, глядя, как онагусто краснеет, спросил: — Ты понимаешь, что, если не считать ту ночь в «Кораблике»,мы с тобой впервые просыпаемся в одной постели? — Его рука, сильная и нежная,потянулась, чтобы накрыть и ласково потрепать грудь Элизабет. — Я мечтал обэтом с тех пор, как ты сбежала. — Он с внезапной горечью воскликнул: —Бессмысленно пропавшие годы! Как много мы могли бы пережить, если бы ты меня небросила!

Она отстранила его руку и села. Лучезарное счастье исчезло,утекло, как вода в сливное отверстие.

А что мне оставалось, когда я узнала, что ты на мне женился,только чтобы уберечь своего отца?

Он осторожно привстал.

— Ты так и не сказала мне, как ты узнала?

— Неважно.

— Для меня — важно. Я думал, не причастен ли к этому отец.Но если правда то, что ты мне говорила...

— Это правда, и Генри тут ни при чем.

— Но как?

Она сглотнула.

— Не вижу смысла снова возвращаться к этому. Важно не то,как я узнала, а то, что это действительно так.

— Только отчасти. Были и другие соображения.

— Догадываюсь. — Теперь и в ее голосе зазвенела горечь. —Вопреки собственной воле, вопреки всему ты испытывал ко мне желание.

— Это было не просто желание, меня от тебя лихорадило. Досих пор лихорадит. Я думал, это пройдет, когда ты сбежала, но быстро понял, чтовсе как раз наоборот — стало еще хуже. Я понял, что не избавлюсь от этойлихорадки, пока ты не станешь моей женой на деле, а не на бумаге.

— Так вот то незаконченное дело, о котором ты говорил... —Она усмехнулась. — Ну что ж, теперь, когда все закончено...

— Я не уверен...

Элизабет не дала ему договорить:

— Я хочу быть свободной.

— Боюсь, что аннулировать брак теперь уже не удастся. — Вголосе Куинна звучало плохо скрытое удовлетворение.

— Тогда развод.

— Надеешься все-таки выйти замуж за Бомонта? — Куинннапрягся, голос стал холодным, как зимнее море.

— Нет.

Он почти неуловимо расслабился.

— И когда же ты передумала? До или после?

Элизабет покраснела.

— Какая разница?

— Очень большая.

— Ну хорошо, это было до. — И добавила с горькой иронией: —Наверное, если бы я хотела выйти за него замуж, то не совершила бы дважды однуи ту же ошибку.

— Ты все еще считаешь это ошибкой?

— А чем еще я могу это считать? Зачем ты снова появился вмоей жизни? Я могла быть счастлива с Ричардом.

Куинн казался искренне удивленным.

— Да? И что же такого он мог дать тебе, чего не смог бы датья?

— То есть не считая любви?

— Любовь так много для тебя значит?

— Да! — Она вскинула голову.

Куинн поджал губы.

— Подумаешь. Говорить все умеют...

Она не обратила внимания на насмешку:

— Я верю в его искренность. И что еще важнее, с ним я бысохранила достоинство... Вообще странно, что ты еще не потерял ко мне интереса,я ведь такая плохая... За пять лет ты, надо думать, нашел не одну болеедостойную кандидатуру.

— Увы, ни одна не подошла.

— То есть ты хочешь сказать, что все это время жил монахом?— презрительно усмехнулась она.

Он не поддался на ее тон и ровно ответил:

— Нет, не хочу. Я только пытаюсь донести до твоего сознаниятот факт, что никакая другая женщина меня не заинтересовала. Иногда я находилпартнершу, но никогда — возлюбленную.

Она ему поверила и, глубоко презирая себя за это, испыталачувство облегчения и радость.

Он, однако, тут же это заметил.

— Ты, кажется, довольна.

— Вот еще! — Элизабет сразу заняла оборону. — Мне абсолютнобезразлично, сколько у тебя было любовниц.

Он легко щелкнул ее по носу:

— Гляди — вырастет.

— Я... я не понимаю...

— Врать не надо. Ничего тебе не безразлично.

Она прикусила губу и отвернулась.

Куинн задумчиво разглядывал чистый овал прелестного лица,изящный изгиб щеки, брови вразлет.

— Сомневаюсь, что ты когда-нибудь меня любила, но вчераночью я убедился в одном: у тебя в крови тот же жар и пять лет его не погасили.— Он взял Элизабет за подбородок и повернул ее голову к себе. — А раз так,предлагаю оставаться вместе до тех пор, пока этот жар не остынет и мы оба неосвободимся от него. Тогда ты получишь развод в ту же минуту.

Она чуть не задохнулась от этих слов, от боли, пронзившейгрудь. Элизабет дернула головой и хрипло выкрикнула:

— Я не останусь с тобой, даже чтобы спасти жизнь.

Он посмотрел на нее с изумлением.

— Я думал, после вчерашней ночи... — медленно начал он.

— Вчерашняя ночь была непростительной ошибкой. Такое большене повторится.

— Но это было, и это много о чем говорит.

— Единственное, о чем это говорит, так это о том, что ясамая большая дура на свете. — Он попытался что-то сказать, но она не дала: —Было безумием переспать с мужчиной, который считает тебя продажной сукой, а тои воровкой.

Элизабет откинула покрывало и хотела встать, но Куиннсхватил ее за руку:

— Ты куда?