Она собралась что-то сказать, но я быстро проследовал в кабинет Влада.

Я ожидал, что директор ZET MAX начнет с упрека, что наши секретные планы стали известны всем, но ошибся. Влад даже не упомянул об этом. Он заявил, что согласен назначить меня финансовым директором. Он мне доверяет, к тому же дополнительный контроль за расходами не помешает.

Поблагодарив за доверие, я предложил раскрыть коллективу ZET MAX тайну об инвесторе и шести миллионах. Влад немного подумал и согласился.

Шило в мешке не утаишь.

* * *

Примерно через час белошвейки закончили работу и уехали, а мы расселись за раскроечным столом.

Влад доложил о моем назначении на должность финансового директора, затем была озвучена сумма ожидаемых инвестиций в наш бизнес.

Макс и Симона обрадованно переглянулись, узнав о шести миллионах, а Николя неприятно скривился, как будто слышал об этом не в первый раз.

– Мы построим империю! – Макс вскочил. – Бутики ZET MAX появятся по всему миру – в Нью-Йорке, Париже, а в Дубаи откроем десяток. Что вы на меня уставились? Арабские женщины просто помешаны на шмотках. Наверное, потому, что никто их в этих нарядах не видит. Будем летать туда-сюда. Принимать заказы прямо в гареме. Представляете, сколько всего можно продать в гарем? А кошек с собой можно будет возить? Интересно, сколько стоит кошачий билет?

– Макс, сядь и успокойся, – одернул его Влад. – Деньги поступят на наш счет после дефиле. Вчера состоялась очередная встреча с инвестором. Остались небольшие трения, но уверен, что в течение ближайших дней мы все уладим.

– Влад, а инвестор не потребует все права на бренд ZET MAX? – обеспокоенно спросила Симона. – Может быть, Максу зарегистрировать свою торговую марку?

– А что, правда, – подхватил модельер. – У всех есть: Маккуин, Гальяно, Джанни Родари…

– Есть вариант «Заступкини», – предложил я.

– Ха-ха, «Заступкини». Прикольно! Похоже на название спагетти. – Макс развеселился. – Идея! Наберем самых высоких и худых моделей и устроим показ «а ля спагетти». Прически юрлю-берлю [19] . Наряды, как макаронные изделия, – узкие, изогнутые, с высокой стойкой. Канелонне, пене…

– Похоже на рекламу овощей, – хмыкнул Николя.

– Сам ты овощ! – воскликнул Макс. – Когда Пако Рабанн сотворил платье из металлических пластинок, его никто не осмелился обозвать слесарем. Зато он сразу прославился на Парижской неделе моды.

– Фасон изнашивает платье скорее, чем человек, – с умным видом процитировал Николя.

– Чего ты везде лепишь своего Шекспира? Ни пришей, ни пристегни, – Макс махнул рукой.

– Прекратите, – Влад недовольно постучал по столу, откашлялся. – У нас есть контракт, и хватит об этом, мы все обсудили. Вопрос закрыт. Никаких новых брендов не будет. Макс, скажи, что с принтами?

– Художники обещали сделать до конца недели.

– Хорошо, – кивнул Влад. – На следующей неделе начинаем репетиции.

Влад поднялся и направился в свой кабинет, сославшись на то, что ему необходимо сделать несколько звонков.

– Фух, – шутливо проговорил Макс. – Миллионы, миллиончики. Есть повод выпить. Недавно я где-то видел шампуньское. Или мне померещилось?

Он повернулся в сторону Симоны.

– Я его вылила, – огрызнулась она. – В унитаз!

– Надеюсь, не смывала? Где моя кружка? – воскликнул Макс.

– Да пошел ты! – весело ругнулась Симона.

– Ой, ой, ой! Ты что Кузина Сью, не в духе? У тебя задержка, или вы снова поругались? – Макс вопросительно взглянул на меня.

– Пошляк, – огрызнулась Симона. – Давай, колись наконец, что за принты? Ты не рассказывал.

– Подожди минуту, – отмахнулся Макс. – Николя, не в службу, а в дружбу, сходи в магазин. Обмоем миллионы. Купи пару бутылок шампанского Moet Chandon.

Недовольно бормоча, Николя встал и вытащил из-за дивана квадратный shoppers bag. На матерчатой сумке с ручками гордо значилось LUIS VUITTON.

– Не бойся, не порвется, – сказал Макс. – LVMH пузатый и вместительный…

Я невольно улыбнулся. LVMH (Luis Vuitton/Moet Hennessy) – громадный концерн, скупающий известные бренды.

Николя надел пальто, шляпу и направился к двери. Макс достал сигарету и закурил.

– Что-то голова разболелась.

– Погода, – высказался я и тоже закурил.

– Ты прав, дружище Антуан. Мелкая неврастеническая изморось.

– «В Хартфорде, Херфорде и Хемпшире ураганы бывают редко…» [20] – передразнила Симона. – Парни, вы меня достали. То о шляпках, то о погоде. Макс, расскажи наконец-то о принтах, или я уеду спать.

– Ну все, не фырчи, не фырчи. Помнишь: «эта публика может пришить за шляпную булавку, не то что за шляпку» [21] . – Макс рассмеялся. – Думаю, настала пора выдать мою великую тайну. – Он развалился на канапе, пытаясь выпускать сигаретный дым колечками. – Когда я приехал в Лондон, то сразу сообразил, что этот город удивить коричневым платьицем в горошек или мешковатым синим свитером невозможно. Его можно только шокировать или приколоться. Британцы это ценят. Поэтому я и придумал коллекцию «Оскар – Уайльд». Вы видели вечерние платья. Роскошные, бесподобные и оскароносные…

– Имели счастье лицезреть и даже кое-что примерить, – сказала Симона. – Не боишься прослыть плагиатором?

– Ай, какое страшное слово – «плагиат»! Все кутюрье воруют идеи друг у друга и выдают за свои. Тырят бессовестно! – воскликнул Макс. – Мода давно крутится по замкнутому кругу. Все нововведения сводятся к деталям: укоротить юбку или удлинить, клетчатый пиджак или в полоску, опустить талию джинсов до пупка или до резинки трусов. Как видишь, моя прекрасная леди, я специально задумал плагиат. Пусть, пусть меня обзовут вором, но никто не посмеет оскорбить ни одно платье. А те, кто не заметят прикола и начнут критиковать, сами окажутся в дураках.

Лицо Макса приобрело плутовское выражение.

– Решил схитрить? – покачала головой Симона. – А как же великая честь и совесть портного?

– Не смеши, какая совесть? Кто в наше время шьет сам? Разве что тетя Зина. Вот она – настоящий портной.

– Так что будет «украдено» во второй части коллекции? – спросил я, чтобы вернуть разговор в продуктивное русло.

– Немного девятнадцатого века! – пошутил Макс.

– А если без шуток?

– Как трудно быть серьезным! – Макс наигранно вздохнул. – Вторая часть коллекции, мужская, – это винтажные сюртуки, френчи и пальто, позаимствованные у модников конца позапрошлого столетия.

– Их носил великий Уайльд, – догадался я.

– Браво, Антуан, брависсимо! Строгие силуэты, простые, но очень качественные ткани неброских тонов – драп, кашемир. Например, приталенный редингот с отложными обшлагами из бархата. И заметьте, к каждой вещи добавлено небольшое ярко-зеленое пятно – виньетка, бант, галстук или зеленая гвоздика в петлице. Уайльд поклонялся античности, черпал в ней вдохновение, знал цветовую символику древних, – восторженно говорил Макс, плавно жестикулируя и нанизывая слова, словно бисер на нитку.