Я решил, что это «если что» наступило.

Полковник ответил на звонок, извинился, что занят, и попросил написать ему на электронную почту. Я набрал текст на экране мобильного и отправил полковнику. Пусть разузнает «что-нибудь» про фирму Влада. Информация не повредит. Прихватив полупустую бутылку шампанского и яблоко, я побрел в номер. Здорово Симона придумала, что Флюп живет на старой яблоне в скворечнике. И про яблоки тоже. Если их порезать на мелкие кусочки и высушить, то Флюпу будет из чего варить компот зимой. Еще можно приготовить яблочный конфитюр и печь с ним круассаны на завтрак.

Поднявшись в номер, я завалился на кровать, обдумывая, как выгоднее сформулировать условия сотрудничества для Влада, и не заметил, как задремал.

* * *

Когда я проснулся, серебристые стрелки часов AVIATOR показывали почти час дня. Почему люди измеряют время именно в минутах? Флюп улыбался на тумбочке, примостившись между яблоком и бутылкой шампанского. Темно-зеленое стеклянное пузо нависало над рыжим чубчиком игрушечного человечка. Если бы я превратился в сказочного клоуна, то измерял бы время по-другому.

Я принял душ и попросил портье вызвать такси, затем набрал домашний номер мамы. Трубку взяла Даша:

– Привет, дядя Антон, ты завтра прилетаешь?

– Наверное, нет. Я немного задержусь.

– Как жаль…

– Не расстраивайся. Лучше слушай сказку про клоуна. Однажды Флюп нашел часы. Небольшие женские часики. Флюп очень обрадовался, когда увидел их в траве около забора. Правда, у них не было стекла, они не ходили и немного заржавели стрелочки, но Флюп не огорчился. Он давно мечтал о часах, потому что у всех мальчиков и девочек, которых он знал, были часы. А это очень важно – иметь то же самое, что имеют другие. Иначе тебя будут обзывать…

Я задумался, пытаясь вспомнить, как обычно называют «немодного» человека. Может, лохом?

– Лузером [18] ? – Даша подсказала английский эквивалент.

– Кто такой лузер?

– Это неудачник. У него нет денег, нет шикарной тачки, и девочки его не целуют.

– Понятно… Флюп не хотел быть лузером. Он взял часы и принес к себе в скворечник.

– Какой скворечник? – перебила меня племянница.

– Прости, забыл сказать. Флюп жил в заброшенном скворечнике на старой раскидистой яблоне.

– Как здорово! Когда ты приедешь, смастеришь скворечник?

– Смастерю. Не перебивай, а то я забуду. Итак, Флюп принес часы в скворечник и разобрал их. Почистил все пружинки, шестеренки, отполировал стрелочки, и часы снова затикали. Флюп обрадовался. Он повесил часы на стенку, лег на кровать и стал наблюдать, как стрелки обгоняют одна другую. Теперь никто не назовет его лузером.

– А что было дальше?

– Дальше? – Я улыбнулся. – Флюпу надоело тиканье часов. Оно было скучное, однообразное, грустное и невкусное.

– Как это – грустное и невкусное?

– Понимаешь… Флюп – он же клоун. Он привык веселиться, играть, всех смешить и не замечать время. Это настолько грустно – знать, что надо встать в семь часов и бежать на работу. В общем, Флюпу не понравилось, что время измеряют минутами. Он решил придумать свое время. Вкусное и веселое. Он нарезал яблоки на дольки и высушил их. Получилось что-то типа сухариков. Сшил специальный мешочек и стал везде носить его с собой. Пока идешь к другу, по дороге съел три сухарика – значит, путь от дома до друга занимает по времени три сухарика. От яблони до забора – пять сухариков. Поняла?

– Не-а, – задумчиво произнесла Даша. – А когда спишь?

– Яблочное время тоже спит. Проснулся, съел сухарик, обрадовался солнышку – и время снова пошло.

– Дядя Антон, ты смешной. – Она хихикнула.

– Это не я, это Флюп – смешной. – Я посмотрел на часы. Пора было одеваться и ехать в бутик. – До свидания, Даша. Мне надо бежать.

– Угу, – недовольно отозвалась она. – Платье для Барби не забудь!

– Поцелуй маму и бабушку. Скажи, что у меня все в порядке.

Одевался я с улыбкой на губах. «Тебе не инвестором надо быть, Антуан, а сказочником».

Портье доложил, что такси будет через пару минут. Захватив бутылку с остатками шампанского и книгу о брендах, я покинул номер.

Такси двигалось по Whitehall. Перед казармами Королевской конной гвардии застыл часовой на великолепном гнедом. Красный мундир, белые лосины, серебристый шлем. Вот что никогда не выходило из моды – военная форма! Во все века эполеты и мундиры очаровывали женщин.

* * *

В бутике я сразу угодил в объятья Макса.

– Антуан, ты настоящий друг. Super-duper! Я рад, что ты остаешься и будешь финансовым директором!

– Подожди обниматься, – я отстранился. – Откуда ты узнал? Симона разболтала?

В этот момент одна из двух женщин средних лет, сидящих за швейными машинками, начала громко возмущаться, что шелковый дюшес разъезжается. Оверлок плохо его берет, и край не выходит ровным. Макс сел за машинку и принялся шить, что-то объясняя и жестикулируя.

Вторая портниха продолжала строчить. Ткань послушно переползала с одной стороны машинки на другую под равномерный тикающий звук. Иногда женщина отрывалась от работы, съедала конфету и снова нагибалась над машинкой. На раскроечном столе лежали вперемешку вырезки черной и белой материи. Black & White.

Ко мне развалистой походкой подошел Николя в канареечной водолазке и пиджаке из черного манчестерского вельвета.

– Что, дринькаешь с утреца на радостях, да? – кивнул он на бутылку шампанского.

– Пить захотелось.

– То есть остаешься. Ну-ну, молодец! Отчаянный поступок. Не боишься?

Я демонстративно перехватил бутылку шампанского в другую руку и взял за горлышко.

– Не боюсь.

– Успокойся. Не дергайся. В курсе, что ты смелый парень. Но смотри, я тебя предупреждал.

Николя уселся в кресло и раскрыл книгу пьес Шекспира.

«Антуан, будь осторожен, – сказал я самому себе. – Этот небритый книголюб даром не запугивает. Видимо, мое присутствие здесь кого-то очень нервирует».

Я поднялся на второй этаж. За столом в приемной Симона разговаривала по телефону, прижав трубку плечом. При этом она вносила правки в документ на экране компьютера. Губы накрашены алой помадой, под цвет шелковой туники с V-образным вырезом. Когда она приподняла плечо чуть выше, чтобы плотнее прижать к уху телефонную трубку, я увидел чашечку бюстгальтера. Белого, в лепестках багряных роз. Трусики, небось, тоже в розочках или белоснежные, как сама невинность.

Заметив меня, Симона улыбнулась.

– Привет, – я поставил перед ней шампанское и положил рядом книгу о модных брендах. – И почему женщинам нельзя доверить ни одной тайны – тут же выстрелят в спину?