Симона снова достала листок с «бизнес-планом». Сделав серьезное лицо, я принялся изучать его.

– Симона, здесь написано про миниатюрную видеокамеру, зачем она?

– Чтобы делать скрытую съемку. Такая камера помещается на ладони. Человек не всегда хочет, чтобы его снимали.

– Понятно. А двадцать тысяч евро точно хватит, не маловато будет? – засомневался я.

– Двадцать – без монтажа и моего гонорара. Я буду выступать как сценарист, режиссер и оператор, – пояснила Симона. – Концепция готова – будем снимать не реалити-шоу, а документальный фильм-хронику. Вставим несколько игровых моментов. И обязательно что-нибудь про знаменитые английские рок-группы – «Beatles» или «Sex Pistols».

– Можно про «Nazareth»? Они из Шотландии.

– Без проблем. Главное как-то связать их с миром моды. Не сомневайся, фильм получится классный. Его точно купит какой-нибудь телеканал.

Принесли чай.

– Так как будем делить прибыль? – я налил чай и разбавил молоком. – Двадцать процентов тебе хватит?

– Мама дорогая, я просто фигею от тебя! – возмутилась Симона. – Ты это серьезно? Конечно, нет: требую пятьдесят на пятьдесят.

– Тридцать на семьдесят, – едва сдерживая улыбку, произнес я.

– Тогда снимай сам!

Она вскочила.

– Хорошо, хорошо, – я поднял руки. – Договорились.

Прибыль пополам.

Мы обсуждали фильм, пили чай, заказали по порции виски, потом еще по одной. Около двенадцати Симона засобиралась. Через час закрывалось метро.

– Пойдем, дашь книгу про модные бренды, и я поеду.

Она встала. Ее покачивало. Я поднялся следом, взяв рюкзак и «Азбуку».

– Я сама, – Симона отобрала у меня рюкзак. – Вдруг уронишь. Мой Nikon стоит почти пять тысяч евро.

Я подхватил ее под руку. Она не сопротивлялась. Портье сделал невидящее лицо, когда мы прошли мимо ресепшена.

В номере Симона уселась на кровать и начала пролистывать книгу, которую я достал из чемодана. Постеснявшись сесть рядом, я примостился на софе. Повисла пауза, нарушаемая лишь шелестом страниц.

– Смотри-ка, очень полезная книжица: как регистрировать, как разрабатывать… Спасибо.

Симона отложила книгу в сторону, огляделась.

– Приличный номер. С диваном.

– Одноместных не было, поэтому пришлось взять двухместный, – ответил я, наблюдая, как она нехотя поднимается с кровати.

– Так не хочется тащиться в отель, – она устало вздохнула, потянулась. – Можно я заночую у тебя на диване? Даю честное слово, что приставать и храпеть не буду.

Я не возражал. На улице ветер играл с каким-то проводом, постукивая им о подоконник. Этажом выше глухо басил телевизор. Я почувствовал, что стоит прикрыть глаза, и моментально провалюсь в сон.

– Ой, клоун! – Симона подошла к прикроватной тумбочке и взяла в руки игрушку.

– Это Флюп. Даша, моя племянница, подарила перед отъездом. Просила сочинить про него сказку.

Я пересказал Симоне про лужи и ботинки.

– Смешной, с букетом цветов, – улыбнулась Симона, разглядывая клоуна. – А моего сына зовут Денис. Ждет из Лондона гоночную машинку. Макс называет его Дени-Бубу-Лоран.

– Необычное имя, – я подошел к ней, чувствуя себя мальчишкой на первом свидании.

– Макс вечно что-то выдумывает. Говорит, что когда Дени-Бубу-Лоран подрастет, то сможет выбирать из трех имен – когда каким представиться.

Симона поставила клоуна на место и повернулась ко мне. Я услышал ее прерывистое дыхание.

– Так что, ты улетаешь завтра? Или остаешься? – на ее губах блуждала легкая усмешка, точно такая, как недавно на мосту.

– Пойду покурю, – буркнул я. – Можешь пока готовиться ко сну.

Курил я минут двадцать, медленно прохаживаясь по террасе отеля и борясь с нахлынувшим возбуждением. Когда я вернулся, Симона лежала на софе, отвернувшись к стене. Джинсы с рубашкой аккуратно висели на спинке стула, рядом беззастенчиво разлегся бюстгальтер. Противная девчонка, издевается!

Стараясь не шуметь, я скрылся в ванной. Долго стоял под душем, затем осторожно вышел. Симона не шевелилась. Я лег на кровать, прикрыл глаза.

Попытался считать слоников, но аромат духов, доносившийся со стороны софы, постоянно сбивал меня. Тогда я начал считать фунты стерлингов. «Один фунт, два фунта, три…» Наконец мысли поплыли, деньги стали превращаться в монетки, монетки – в разноцветные пайетки на фиалковом платье.

– Антуан, ты спишь? – неожиданно раздался голос Симоны. – Какой твой любимый модельер?

– Живанши, – ответил я.

– Почему?

– Красиво звучит, – я почему-то решил умолчать про часы этой марки, которые бывшая жена подарила на день рождения.

– Жи-ван-ши, – по слогам произнесла Симона. – Действительно, классно звучит. Юбер де Живанши. Аристократ. Шевалье. А ты знаешь, что на его первом показе присутствовали всего пятнадцать человек, имена которых до сих пор неизвестны? Наверное, тоже все французские дворяне.

– Наверное, – пробормотал я и провалился в сон.

Выстрел прозвучал совсем рядом. Мое тело содрогнулось. На долю секунды, еще во сне, я испуганно сжался в ожидании острой боли. Промахнулись? Или стреляли не в меня? Сердце ухнуло и учащенно забилось.

– Доброе утро! – раздался бодрый голос Симоны.

Я открыл глаза, сел и ошарашенно уставился на нее.

– Доброе утро, партнер! Шампанское – лучший завтрак туриста.

Горлышко пузатой бутылки смотрело на меня, словно дуло аркебузы. Из него струился беловатый дымок газа. Я со стоном повалился на спину.

– Ты что, не будешь? Я даже бокалы в баре выпросила.

Послышалось шипение. В бокалах заискрился напиток парижских модниц. Медленно приходя в себя, я не мог вымолвить ни слова. Черт! Так и разрыв сердца с перепуга получить можно. Эта девушка с повадками непослушного подростка едва не угробила меня.

– Держи, – Симона протянула бокал. Шампанское выплеснулось на кровать. – Ой, прости. Простыни испачкала.

Я приподнялся и, прислонившись к спинке кровати, взял бокал. Она села рядом. От ледяного напитка перехватило горло. Я закашлялся.

– Кроме разрыва сердца, не хватает заработать ангину.

– Принести стакан теплого молока? – улыбнулась она.

– Угу. И добавь туда виски и мед.

– Вставай, неженка. – Симона забрала у меня бокал. – Я жду тебя внизу. Будем завтракать у Живанши.

– Где?

– Антуан, еще один глупый вопрос, и ты потерян для меня навсегда. Я в баре.