столько зла мне и вам, не был бы назначен длительный срок для исполнения ее желаний.

Две сестры, еще раньше сошедшие с носилок и отдавшие их оруженосцу погибшего рыцаря, подошли к даме, обняли ее и постарались успокоить с помощью ласковых жестов, так как не знали языка той земли. А она, продолжая плакать, громко сказала:

– Дайте мне поплакать, сеньоры, ибо больше моего брата оплакать некому!

Тогда к ней подошел Ламентор, побывавший во всех концах земли и знавший множество языков, и сказал:

– Сеньора, тех рыцарей, которые, подобно вашему брату, кончают жизнь свою на поединке, не надо оплакивать, так как они находят то, к чему стремились. И хотя у вас, сеньора, есть много причин для горя, так как вы перенесли тяжелую утрату, вы можете поблагодарить Бога за то, что брат ваш был таким человеком. Перестаньте плакать и сделайте необходимые распоряжения, ибо в такой момент вам надо думать не о своих страданиях, а о брате, лежащем здесь перед вами.

И он подозвал оруженосца, доложившего, что все делается по указанию Ламентора. Сестра погибшего выслушала его и все одобрила.

Тело несчастного рыцаря, увитое богатыми покровами, уложили на носилки; плачущая сестра его настояла, чтобы ей дали место рядом с ним. Ламентор взял ее под руку с одной стороны, а младшая из сестер, ибо старшая была не в состоянии оказать ей какую бы то ни было помощь, – с другой, и помогли ей взобраться на носилки.

Ламентор, желая опустить в носилках занавески в знак глубокого траура, подошел к сестре рыцаря и сказал:

– Хоть сейчас не время говорить об этом, сеньора, но я не знаю, когда вас увижу вновь, и хочу сказать, что вы всегда и во всем можете рассчитывать на мою поддержку. Остальное вам скажет оруженосец.

Дама не ответила ему, ибо уже прижалась лицом к лицу своего брата.

Ламентор опустил занавески, и носилки тронулись в путь.

Глава VII

О том, как после отъезда сестры рыцаря Ламентор заявил, что ему нравится эта земля, и приказал остановиться здесь для ночлега

Все были опечалены этим несчастьем. Но Ламентор, не забывший, почему он оказался здесь, отер глаза от навернувшихся на них в связи с отъездом дамы слез, и подошел к своей даме и ее сестре, говоря:

– Пойдемте, сеньора, мы больше ничего не можем сделать для погибшего.

И, взяв ее за руку, направил своих людей к избранному им мес ту и сказал им, что надлежало сделать. А сам с двумя дамами пошел на берег вот этой реки.

Смотря на нее и беседуя, они дождались того, что очень быстро был раскинут богатый шатер и накрыт изобилующий яствами стол.

Потом они отдыхали допоздна, дожидаясь возвращения носилок, и поскольку двигаться дальше было уже поздно, решили здесь переночевать, не подозревая, что фортуна заставит их остаться здесь навсегда.

Белиза, ибо так звали ту сеньору, которая была в тягости, заснула еще до возвращения носилок. Проснувшись в расстроенных чувствах, что не укрылось от глаз Ламентора, она с любовью обвила его шею руками и сказала:

– Нет, лучше вот так!

Он понял, что это она сказала еще во сне, и спросил, что же она видела.

– Я видела, сеньор, – отвечала она, – что нас с вами связывала нить, которую я оборвала, и поэтому не могла вас больше видеть.

Ламентор почувствовал, что эти слова пронзили ему сердце. Они очень его опечалили. Ему казалось, что душа Белизы предчувствовала поджидавшее их горе. Она же, увидев, как он изменился в лице, спросила:

– Почему мои слова вас так огорчили?

Он решил не привлекать ее внимания к грустным предчувствиям, учитывая ее состояние, и ответил:

– Должен вам признаться, сеньора, хотя мне бы не хотелось говорить вам об этом, что на меня просто накатил приступ тоски. Но это никак не связано с вами, так что простите меня. Но поскольку сны отражают то, что происходит в нашем воображении, то, когда вы сказали, что больше меня не увидите, то усомнились в моей любви к вам, а вы можете быть вполне в ней уверены.

Уста Белизы растаяли в улыбке, и этого было достаточно Ламентору, чтобы успокоиться. Она же подошла к нему и сказала:

– Мне уже поздно в вас сомневаться! Я вас прощаю, но сегодня, кажется, такой несчастливый день, что все время с нами что-то случается!

Так они провели день до заката солнца, который, по причинам, о коих вы услышите позже, был в тот день намного печальнее его восхода.

Глава VIII

О том, как у Белизы начались роды, и, родив ребенка, она умерла

Ночью, когда все уже отдыхали, Белиза почувствовала схватки, становившиеся с каждым разом все сильнее, и позвала сестру, которая спала на небольшой кровати неподалеку. Когда та проснулась, Белиза сказала ей, что чувствует себя все хуже и хуже. Госпожа Аония, ибо так звали младшую из сестер, подняла на ноги служанок и одну почтенную женщину, опытную повитуху, которую Ламентор привез с собою, так как, когда они уезжали, Белиза была уже в тягости и, поскольку этого уже нельзя было скрыть, он и вынужден был взять ее с собою в чужие земли. Два юных существа, любившие друг друга, не нашли лучшего лекарства от любви, чем изгнание.

Белиза, любившая Ламентора больше всего на свете, велела служанкам перенести себя со своего ложа на кровать сестры и просила не будить Ламентора, нуждавшегося в отдыхе.

Так что что все было сделано, насколько возможно, тихо и осторожно. Большая часть ночи прошла в том, что женщины пытались помочь Белизе и умерить ее боль. Но госпожа Аония, видя, что сестра страдает все сильнее и сильнее, спросила:

– Госпожа сестра моя, не хотите ли, чтобы я разбудила моего брата?

– Не надо заставлять его страдать вместе со мною, – отвечала та. – Если Бог даст, боль моя пройдет, и пусть хотя бы он отдыхает.

– Если Бог даст, – вмешалась почтенная женщина, – потому что роды не должны бы начаться так рано! Должно быть, это от путешествия или перемены мест.

Уже скоро должна была забрезжить заря, а боль не стихала, а наоборот усиливалась. Белиза с трудом могла ее вынести и уже несколько раз теряла сознание. Первый раз, когда это случилось, она перенесла это очень стойко. Второй – так же. Но после третьего раза ей стало так плохо, что она едва могла говорить.

Придя в себя, она посмотрела в сторону сестры и сказала:

– Теперь я не