- Привет, жопка! - Ставит меня на ноги Славик, заодно дёргая на глаза шапку и лишая мои глаза зрения.

- Ай! Дурачина! - Пытаюсь я удержать букет и освободить свои глаза.

Он снисходит и делает это сам, с широкой лыбой и хмыканьями.

Стукнув его букетом, тоже улыбаюсь, задирая голову и заглядывая в беспечные голубые глаза и покрытое густым загаром лицо.

На нём капюшон, шапка и шарф. Какие мы нежные. Парка до колен, джинсы и тимберленды. На щеках тёмная щетина.

Красавчик.

- Как там на Бали? - спрашиваю весело, перехватывая поудобнее свой букет. - Много дочерей попортил?

- Да покруче, чем здесь будет. - Обнимает меня за плечи друг, разворачивая в противоположном направлении. - Пошли, а то телеса свои отморозишь.

- Давно ждёшь?

- Давно.

Хаха.

В исполнении Славика это может означать что угодно. Минуту или час.

Семеню за ним. Обернутая вокруг бедра юбка не позволяет шагать широко. Мой джентльмен распахивает дверь своего чёрного бумера, помогая сесть в нагретый салон, и трусцой обежав капот, запрыгивает на водительское место, занимая его своими здоровенными подкачанными телесами. Спокойно разоружается, снимая капюшон, перчатки и шапку. Проводит рукой по темноволосой голове и модной стрижке, делая её небрежно растрёпанной. 

Кладу цветы назад и пристегиваю ремень.

- Надолго приехал? - Сдергиваю шапку и потираю друг о друга замёрзшие руки.

- На пару недель. - Заводит он машину и сдаёт назад.

- Ууууу… - тяну я. - И чем займёшься?

- Тебя буду по ресторанам катать.

- А, ну, отличный план. Я хочу попробовать устрицы!

- Не стоит. - Выруливает он с парковки.

- Почему?

- Просто поверь папе Славе. У нас тут нет нормальных устриц.

- Ах, ну “изивинити”. - Закатываю я глаза. - У нас тут не Бали конечно. И не Москва.

- А ты подумала над моим предложением?

Моя улыбка вянет. Вздыхаю и смотрю на снежный буран за окном.

Я подумала над его предложением.

- У папы был микроинфаркт, - напоминаю ему. - Какая Москва?

Положив одну руку на руль, он шумно выдыхает, глядя на дорогу.

- Четыре часа на поезде, Жень. И жильё я тебе оплачу на первые пару месяцев.

- Слав, не начинай, - глядя на свои руку, прошу его. - Не поеду я никуда.

- Ты тут до пенсии сидеть будешь?

- Я не брошу родителей. - Хмуро складываю на груди руки.

- Кто тебя заставляет их бросать?

- Разговор окончен.

- Ладно, не злись, - сдается он, но я уверена - это не надолго. - Там в бардачке подарок.

Подарки я люблю.

Особенно от Славика.

Воодушевившись, распахиваю бардачёк и хватаю белую прямоугольную коробку.

- Ааааааа! - Топаю я ногами по коврику. - Аааааааа! Уррррааааа!

Славик смеётся, прочищая пальцем ухо, а я извлекаю из коробки жёлтый Айфон с тремя камерами.

- Спасибо! - Обнимаю его плечи и целую колючую щёку, которую он гордо подставляет. - Тяжеленький… цвет клааааааасный…

Ему на работе Айфоны раздают бесплатно. Чем-чем, а гаджетами я укомплектована, как настоящая мажорка. У меня и макбук есть, подарок на прошлое восьмое марта.

Настроение моё улучшается. Вместе с усталостью приходит кое-какой душевный покой, и я просто позволяю себе валять дурака, слушая байки друга, потому что баек у него хоть отбавляй.

Вот у кого жизнь бьет ключом.

Подсознание коварно напоминает о развалившейся кровати, спрятанной в моей комнате, и о татуированном идиоте, с которым было так весело…

Незаметно треснув себя по башке, откидываюсь на сидение.

Я всё-таки пробую устрицу в новом “морском” ресторане города, где ценник не для слабонервных, запивая её глинтвейном. Славик называет такой микс извращенством, и заказывает себе и мне на пробу морского ежа. Ежа он оценил на два из пяти, а устрицу пробовать не стал. Я тоже не стала повторять, стараясь навсегда стереть тёплым терпким вином воспоминания о первом опыте. Накормленную от пуза, он возвращает меня домой в районе двух ночи и достаёт из машины, потому что я серьёзно налакалась винишка, и жизнь стала казаться мне сказкой, особенно учитывая то, что завтра выходной.

В завершение вечера мы ещё минут двадцать ржём рядом с его тачкой. И до моего затуманенного мозга не сразу доходит, что в моей комнате на втором этаже горит свет. И я совершенно точно вижу за шторой большую тёмную фигуру.

Смех застревает в горле, и я внезапно замолкаю, а сердце начинает выпригивать из груди.

- Чё, у тебя уже вертолёты пошли? - Похлопывает меня по заднице Слава. - Сама дойдёшь?

Понимаю о чём он с запозданием, потому что в голове вдруг стало пусто.

- Эммм… - вру я, переводя на него распахнутые глаза. - Что-то мне не хорошо…

От волнения, начинаю суетиться, доставая с заднего сиденья свой рюкзак и подарки.

- Давай, провожу. - Пытается забрать у меня рюкзак Славик.

- Нет! - выкрикиваю в лёгкой панике. Он выгибает брови. - То есть… я сама…

- Ну тогда целуй, и я погнал.

Киваю, послушно оставляя на его щеке лёгкий чмок, косясь на окно, в котором сейчас пусто.

- Завтра позвоню, может на каток сгоняем...

- Может… - бормочу, махнув рукой.

Взбегаю по подъездной лестнице, стуча каблуками по бетонным ступеням, и открываю ключом дверь. В квартире темно, только из-под двери моей комнаты пробивается желтый свет. Не разуваясь, толкаю дверь и застываю на пороге, пригвожденная к месту ледяными зелёными глазами.

Ещё после своего первого в жизни алкогольного коктейля я поняла, что спиртное меняет сознание людей. Уж моё точно меняет. Мысли, взявшись за руки, утекают из головы стройным хороводом, как женщины в русско-народных сарафанах из ансамбля “Берёзка”. Лёгкие и плавные.

Именно поэтому я стою на пороге собственной комнаты, позволяя Максу Немцеву вести себя так, будто это не он вломился ко мне, а я к нему. Будто у него есть какие-то птичьи права смотреть на меня с таким наездом! Усевшись на мой диван и свесив покрытые черепами руки и унизанные кольцами пальцы с широко расставленных колен.

По моему животу проносится сквозняк. От идиотской, просто идиотской радости.

Боже, ну и дурь.

Но сердце уже разгоняется. Он такой недовольный и… красивый. Явился!

Глаза Макса, цепкие и злющие, исследуют цветы и коробку от Айфона в моих руках, задерживаются на парадно-выходных сапогах с каблуками, перемещаются на моё лицо, сверкнув опасной зеленью.