— Известно ли вам, что аукционный дом «Риптайд» регулярно устраивает дегустации совместно с крупнейшими мировыми производителями вин?

Растерянно моргаю.

— Нет, неизвестно.

— Известно ли вам, что мы ежегодно проводим благотворительный концерт в сотрудничестве с лучшими симфоническими оркестрами?

В груди образуется жуткая пустота. Почему же я ничего не выяснила заранее?

— Нет. Нет, неизвестно.

— В таком случае, мисс Макмиллан, теперь вам скорее всего ясно, что я хочу помочь, — заключает он. — Вижу для вас перспективы, далеко выходящие за рамки летнего сезона. Если вас это прельщает, то завтра же можете продавать картины, сколько душе угодно.

Гнев уступает место легкой панике.

— Нет, этого я не хочу. Хочу большего. Знаю, что способна на большее.

— В таком случае доверьтесь мне.

Обескураженная неожиданным поворотом, с трудом нахожу ответ:

— Да. Я… хорошо. Выучу все, что вы задали.

В глазах светится одобрение.

— Умница. На сегодня даю вам отсрочку. Поезжайте домой и занимайтесь. Завтра утром первым делом проверю, насколько мы далеки от цели.

Показывая, что разговор окончен, Комптон тянется к телефону.

— Спасибо, — бормочу едва слышно и в безысходном смятении выхожу в коридор. Непонятно, как я позволила временной работе превратиться в залог новой жизни, но так случилось, и обратного пути нет. Сотрудничество с аукционом «Риптайд», пусть даже в стенах этой галереи, стало бы воплощением самой сокровенной мечты, и я желаю этого больше всего на свете.

Прохожу мимо своей двери и ощущаю запах роз. Вспоминаю, что забыла погасить ароматическую свечу — горит уже несколько часов подряд. Хочу как можно быстрее выйти на воздух, вернуться домой и попытаться понять, что же со мной случилось — и сегодня, и в последнее время, начиная с того момента, как впервые открыла дневник Ребекки Мэйсон.

Торопливо задуваю свечу и замечаю на столе конверт, на котором написано мое имя. Сразу узнаю почерк: много раз видела его в углу картин. Хватаю конверт и бросаюсь к выходу, чтобы не вскрывать его здесь. Прежде чем заглянуть внутрь, необходимо остаться одной.

И вот в машине, заперев дверь и включив двигатель, с волнением смотрю на загадочное послание и сама не понимаю, чего жду. Судорожно отклеиваю клапан, вытаскиваю листок чертежной бумаги, разворачиваю и потрясенно замираю.

Передо мной рисунок, на котором я изображена сидящей за столиком кафе с отрешенным, сосредоточенным видом. В углу, как и положено, стоит подпись художника.

Итак, я вошла в историю в качестве модели Криса Мерита.

Нельзя думать о каждой вещи, что она принадлежит Ребекке, — так и с ума недолго сойти, внушаю себе, садясь за стол во второй день работы в галерее. К этому выводу я пришла нелегким путем: полночи лежала без сна и смотрела в темноту. В результате с утра чувствую себя изможденной, но по крайней мере больше не стесняюсь назвать этот кабинет своим. Позиция вынужденная и крайне необходимая: иного способа соответствовать суровым требованиям начальника не существует в природе. А главное, после долгих лет неуверенности и трусости не существует другого пути к осуществлению мечты об успешной карьере в искусстве.

Даю себе слово во что бы то ни стало обрести в галерее собственное «я» и основательнее устраиваюсь на рабочем месте. На столе передо мной лежит купленная в душевном порыве толстая тетрадь в богато инкрустированном переплете из красной кожи — несколько минут назад увидела ее в кофейне Авы и не смогла устоять. Надеюсь, что, записывая собственные наблюдения и мысли, наконец-то перестану навязчиво думать о Ребекке и ее дневниках или хотя бы пойму, почему и в душе, и в сознании царит хаос.

Достаю красную перьевую ручку, которую тоже только что купила, открываю первую страницу и старательно вывожу: «21 августа, второй день работы в галерее».

Чувство вины теснит грудь. Кладу ручку и говорю себе, что не стремлюсь забыть Ребекку, — напротив, расчищаю к ней путь.

Вздыхаю, снова беру ручку и смотрю на прекрасную кремовую бумагу, однако не вижу ничего, кроме вчерашнего рисунка Криса. Изображенная на нем девушка очень на меня похожа, но все-таки это не я. Трудно поверить, что я способна вдохновить знаменитого художника, и в то же время портрет свидетельствует об обратном.

Глубокую задумчивость прерывает телефонный звонок. Снимаю трубку и механически произношу:

— Сара Макмиллан слушает.

— Доброе утро, мисс Макмиллан. — По голосу начальника становится ясно, что он улыбается. Напряжение если и не спадает окончательно, то, во всяком случае, заметно отступает.

— Доброе утро, мистер Комптон.

— Через час я улетаю в Нью-Йорк по делам аукционного дома. Вернусь в четверг.

Вот теперь можно вздохнуть спокойно. Свобода! Да. Да. Да.

— Однако это не означает, что вы получаете право весь день болтаться в торговых залах, — дразнит Комптон, словно услышав мою крамольную мысль прежде, чем та успела прокрасться в сознание. Пока не успела, но наверняка бы вскоре явилась — можно не сомневаться. — Не забывайте о пятнице, мисс Макмиллан. Ваша задача — произвести на меня максимально благоприятное впечатление. Надеюсь, вчера вечером вы добросовестно позанимались?

— Очень добросовестно. — Я действительно хочу использовать неожиданный шанс и не собираюсь позволить невежеству преградить и без того тернистый путь к цели.

— Прекрасно. В таком случае зайдите в электронную почту и ответьте на вопросы теста, который я прислал. Проверять и оценивать не собираюсь, по крайней мере сейчас. Это тренировочное задание, чтобы вы могли самостоятельно себя испытать.

Еще одна отличная новость. Радостно улыбаюсь и понимаю, что мое настроение выдает голос.

— Звучит многообещающе.

— Мисс Макмиллан, — строго произносит босс, возвращая к реальности.

— Да, мистер Комптон?

— Желаю хорошего дня.

Раздается щелчок, и трубка умолкает.

* * *

Два часа спустя, около полудня, чувствую, что если посижу над учебником еще немного, то непременно сойду с ума. Марки вин, названия виноградных плантаций, фамилии производителей сплетаются в один огромный пугающий клубок. Помочь способно лишь верное средство против всех и всяческих жизненных неурядиц. Кофе. Это мой единственный способ исцеления, так почему бы не отдаться во власть божественной силы? К тому же Ава приглашала на ленч. Утром, когда я покупала дневник, хозяйки в кафе не было, да и позвонить она до сих пор так и не собралась. Почему бы не попытаться встретиться прямо сейчас, тем более что не терпится услышать, что она знает о том странном новом мире, где я теперь обитаю… временно? Несмотря на неоднократные попытки самовнушения, все равно не могу поверить, что и кабинет, и работа по праву принадлежат мне. И не смогу до тех пор, пока не выясню наверняка, куда исчезла Ребекка и что с ней происходит.