Натянув на лицо хищную улыбку, абсолют [7] прошелся по нахмурившейся Принцессе и Джузу. Взгляд Андреаса прикипел к стеклянному цилиндру, торчащему из-под верхнего клапана сумки Охотника.

— Какая удача, Довлатов! Смотрю, вам и без поддержки рода Хаммер порой везёт, — издёвку в словах Андреса не расслышал бы только глухой.

— Вы с друзьями решили принести мне мои сокровища? — нагло усмехаясь, призыватель махнул рукой знак своим бойцам.

Свита нагло ухмыляясь стала обходить нас с двух сторон. Бежать некуда, сзади лестница. Да и мы явно не их первая жертва.

Не знаю, как именно, но этот утырок собирался обойти запреты Древних на нападение. Лазейка явно есть. К счастью, именно в этот момент мне удалось разглядеть неподалёку знакомое лицо:

— Хэй! — замахал я рукой.

Глава 8

Усилители Древних

Дружки Андреаса нас окружили за секунду. У архонтов [6] и абсолютов [7] скорость больше нашей раза в два, даже если мы сами будем под «Ускорением». Можно вытащить чеку из гранаты в разгрузке Принцессы и резко убежать. В таком случае участник Турнира технически сам будем виноват в травме, а то и в своей смерти.

Ещё в прошлый раз бойцы «Романов и КО» путём наблюдения выяснили один интересный момент. Правила зоны отдыха защищают от прямых столкновений с другими участниками Турнира, но никак не защищают от подставы.

Едва я поднял руку, как позади меня раздалось копошение. Смекнув, к чему все идёт, Джуз резко стащил с себя рюкзак, обхватив его руками и ногами. Охотник следом наложил на себя «доспех духа» и «Скольжение».

— Хэй! — помахал я рукой, завидев неподалёку знакомое лицо. — Господин Суреш, где вы пропадали?

Гаус не видел, кто там за его спиной. Не оборачиваясь, призыватель гаденько улыбнулся.

— Юнец… Думаешь, я куплюсь на столь дешёвую уловку? Когда тебя ещё в планах не было, я разводил аристократов так, что меня до сих пор в Штаты не пускают.

Позади меня снова раздалось копошение.

— Брыкается! — довольно хмыкает архонт [6] c соколиными глазами. Глаза метаморфа жадно проходятся по фигуре Принцессы. — Ух! Знатная же дева забрела в наши дремучие края. Чуется мне, порода аристо. Не простая — потомственная кобылка! Да-а, вижу, что не в первом поколении. Осанка, взгляд… запах тоже странный. А-а-а, демонолог⁈

— Скользкий, хе, — хмыкает кто-то ещё со спины, но слева. — Эй, морда! Отлипни от рюкзака. Тогда, так и быть, не стану проводить тебе принудительную дисквалификацию. Получишь свой приз за Турнир…

Не время их слушать. Сейчас нельзя сводить глаз с Гауса. Этот утырок на что-то полагается, действуя столь открыто. На всякий случай накладываю на себя «доспех духа» и «скольжение» на всё, что выше щиколоток.

За спиной Гауса появляется Мохиндер. На лице учёного-абсолюта [7] усталая, но полная энтузиазма улыбка. Некогда чистая светлая рубаха византийца ныне покрыта гарью. Из копны кучерявых волос торчит сломанная ветка. Левая штанина белых шаровар оторвана ниже правого колена.

— Парламентёр? — Мохиндер подходит к нам и с ноткой удивления смотрит на Гауса. — Андреас? Со спины тебя не узнал. Да и прикид у тебя…

Глаза учёного прошлись по весьма разномастной экипировке, которую напялил на себя Гаус. Сплошь трофейные артефакты, меч и шпага, набор колец, висящий на шее вместо ожерелья.

— Мда-а-а, — Мохиндер протянул с ноткой удивления. — Годы идут, а сын Хайрема всё так же репутацией рода задницу подтирает.

От услышанного на лбу Гауса вспухли вены.

— А не пойти ли тебе нахрен, Мохиндер⁈ — абсолют [7] кивком указал на меня. — Это дело касается только меня, Довлатова и его деда.

Пропустив оскорбление мимо ушей, учёный спокойно пожал плечами.

— Не могу. Этот поц… как его там, парламентёр, передавший послание…

— Чви-и-и. — Громкие шаги раздались со стороны лестницы, находившейся за моей спиной. — Довлатов, чви, слежки нет. Никто не шёл за нами.

Даже не оборачиваясь, знаю, что это Гуладор с учеником-архонтом [6] пожаловали на первый этаж Башни. Пепельнокожий орк-гигант, видимо, оценив расклад, тоже что-то понял.

— Шакалы, чви? — Гуладор удивлённо хмыкнул.

На лице Гауса появилась тень усмешки.

— Пошёл прочь отсюда, обезьяна! — бросил он, не считая орка за достойного соперника.

Затылком чувствую, как Гуладор удивлённо обернулся, проверяя, к кому это Гаус так обратился. При его мускулистой комплекции и росте в три метра двадцать сантиметров даже простой поворот тела похож на маленькое чудо. Полтонны брутальной звериной мощи, разогнанной маной до пика стадии абсолюта [7]!

— Чви? — раздалось от ученика-архонта [6]. — Здесь только мы, вождь.

Видя эту сцену, Мохиндер тихо хохотнул.

— Послание вот ему, — рука учёного указала на Гуладора. — Вождю и великому воину пепельнокожих Скальных Великанов. Ты знаешь, Гаус, я ведь неплохо знаю орочий. Хочешь, я ему переведу твои слова? Английский у них хромает…

Гуладор отмахнулся.

— Не надо, чви. Мне известно, что сказала эта белая букашка. — Сохраняя железную выдержку, вождь прошёлся взглядом по Гаусу. — Шакал, чви? Пошёл прочь. Орки не ведут дел с шакалами.

Призыватель нагло усмехнулся. На его стороне по-прежнему был ещё один абсолют [7] и два архонта [6]. А на нашей из тяжеловесов только Гуладор [7] и его ученик [6].

— Не тебе, щенок, мне указывать, что делать, а что нет. Вождь ты или кто, мне плевать! Я возьму то, что принадлежит мне по праву сильного, даже если ради этого придётся переступить через твой остывающий труп. Во время прошлой войны…

— Оу-оу! — перебил Мохиндер и, подняв руки, резко шагнул в сторону от Гауса. — Не впутывай меня в это.

Андреас нахмурился и повернулся к учёному.

— Ты-то чего дёргаешься? — на лице призывателя читалось непонимание.

— Чви? — поставив на пол свой топор, Гуладор задумчиво потёр подбородок. — Ну-у-у? Говори, чви… шакал. Орки тебя слушают. Что ты там делал во время прошлой войны?

— Не твоего ума дело, обезьяна! — Андреас напрягся.

Даже я уловил, насколько резко изменилась атмосфера. Казалось, орк-гигант вот-вот превратится в берсерка. Его сердцебиение замедлилось. А у Гауса, наоборот, подскочило раза в два.

— Это моя добыча! — Андреас указал ножом на лежащего на полу Джуза. — Я уйду отсюда с ней или равноценной компенсацией. Жизни парламентёра хватит!

Гаус с нескрываемой ненавистью глянул на меня.

— Хочешь сохранить ему жизнь? — его взгляд