Страшно же! Они половицами прямо над нами скрипели. Да кровь с потолка капала. Иногда она так и сидит теперь, особенно когда я долго не навещаю, волнуется за меня.

Помолчали. Тоцент о чем-то задумался.

— Что же было после? — Задал я вопрос, не давая Тоценту окончательно уйти в себя.

— Дальше был орден. Мне пообещали, что я стану послушником, и я четыре года готовился в ордене на послушника. И все бы завершилось уже на следующий год, если бы не серый смердень. Злобная тварь умудрилась схарчить повозку детей, вместе с провожатыми, что должны были ехать на стену, — Тоцент выдержал паузу, — Настоятель обители решил выбрать среди послушников, что еще не прошли обучение. Меня не должны были вообще брать, но из-за провинности мой тренер настоял, чтобы тоже причислили к числу подлежащих испытанию. И мы бросили жребий, который показал на меня. Мне оставался месяц до конца обучения на послушника.

— Что за провинность? — Спросила Арса.

— К девушкам в крыло лазил, — Теперь покраснели кончики ушей Тоцента. Я улыбнулся, Арса фыркнула.

— Когда Хранитель Крепости увидел меня, он просто показал на меня пальцем. — Рассказал охотник. На дороге показался старик. Он видимо был подслеповат или себе на уме, и не разглядел нас. Тоцент рявкнул ему слитно одним словом:

— Сдороги! — И старик наконец заметил трех охотников на чудовищ. Они двигались прямо на него. Испугавшись, сам не зная чего, он упал на колени и поднял руки вверх. Пришлось объезжать. Старик, еще посидев, махнул шапкой в руке и кряхтя поднялся. "Ох! Не хорошо получилось, может быть стоило остановиться и помочь ему подняться?" — Пришла запоздалая мысль.

Арса подождала, пока мы объедем несчастного, а потом произнесла:

— А мне было девять, когда меня отняли от рода и забрали в орден. — Начала свой рассказ девушка.

— Другой возможности прокормить свою семью мой отец не видел. Он сломал ногу и не мог больше работать, пока она не заживет. Год выдался особенно неурожайным, и нужно было решать проблемы с накопившимися долгами.

Поправив локоны волос, девушка продолжила:

— Я не была первой в семье, а только третьей, и отец, жалея единственного оставшегося сына, поскольку орден уже забрал положенного ему первенца, отдал в голодный год девочку. Так я оказалась в ордене.

— Девять лет? Почему же ты так молода? — Удивился Тоцент.

— Когда меня привезли в орден, настоятель лишь взглянув на меня сказал, что толку от девочки все равно не будет, и потому меня сразу отправили в горы к моему хранителю. — Возмущенно сказала девушка. Мы с Тоцентом переглянулись: орден нарушил закон Империи и свой собственный устав.

— Тебя не должны были отправлять на стену по законам Империи и Орденскому Уставу, почему ты не отказалась? — спросил я.

— Увы, я тогда не знала ни того, ни другого, — пожала плечами девушка.

— Когда мы ехали в телеге, рассказывали жуткие вещи, что не все дети доезжают до Крепостей. Часть из них послушники ордена прикапывают по дороге, а часть съедают чудища. Что хранители ужасны и издеваются над вверенными им людьми. Может быть, то, о чем они говорили, отчасти и правда, особенно, если принять во внимание слова Тоцента. Но я уверена, что Хранители — добрые, в отличии от ордена. — Подвела свою речь к мысли Арса. Мы с Тоцентом снова переглянулись: огромный скепсис встретился с непониманием.

— Хранитель Крепости меня не пугал, как говорили другие дети. Он вышел из прохода, добрый и миловидный старичок-волшебник, — Девушка кивнула в своем воспоминании.

— Узнав о том, как со мной поступили в ордене, он смахнул слезу и погладил меня по голове, слегка наклонился и похвалил за храбрость. А затем спросил меня: "Ты готова?"

Кажется, у Тоцента упала челюсть.

— Я с готовностью кивнула ему в ответ. Умилившись, старик поцеловал меня в лоб и пообещал, что сбережет меня, и, видимо, выполнил свое слово, раз я сейчас еду с вами. О нем у меня исключительно добрые воспоминания.

Повисло неловкое молчание. Арса восприняла его, как то, что мы хотим дослушать ее рассказ до конца.

— Когда я пришла в себя, я сначала боялась открыть глаза. Но потом я ощутила запах смолы и не удержалась. Я была в таверне и проснулась. Моя предыдущая жизнь была словно кошмар, который закончился. Я лежала в кровати, долго пытаясь хоть что-то вспомнить из пяти прожитых мной лет жизни и не могла вспомнить ничего. — Девушка остановилась и задумалась о чем-то, или мерный цокот копыт по брусчатке, выложенной в этом месте дороги, отвлек ее.

— Я спустилась вниз, где хозяйка таверны готовила для меня праздничный обед в честь окончания моей пятилетней службы. Она выглядела взволнованной, но посмотрев на меня несколько успокоилась. И тогда я пристала к ней с вопросами.

— Хозяйка рассказала мне, что вчера на ее пороге таверны появилась странница стены, распугав ярко голубыми светящимися глазами всех посетителей. Через нее говорил Хранитель Стены и объяснил владелице заведения, что завтра Арса проснется и станет собой. — Девушка замерла и посмотрела в мою сторону:

— Расскажи о себе?

Я кратко пересказал историю того, как стал послушником. О детстве я почти ничего не помнил, а орденские дни для меня в основном сводились либо к муторным работам, либо к тренировкам. Арса и Тоцент внимательно меня слушали. Затем я рассказал о моем Хранителе Аванпоста, предпочитая скрыть некоторые подробности существования стариков в Замках.

— Орденские ублюдки, — сказала Арса, когда услышала, как поступили с испугавшимися.

Затем я поведал и историю моего пробуждения. Я рассказал, как проснулся весной на мокром снегу где-то в южных горах, где Хранитель с моей помощью выследил и убил прорвавшееся чудище. Тело монстра лежало внизу под скалой. Затем я спустился вниз к предгорьям и пообщался с местным шаманом из племени северян о том, где я вообще нахожусь.

— И все-таки у меня есть просвет в жизни! — Особенно жизнерадостно начал Тоцент, — Я ощутил себя на четвертый день в снегах, когда убил падаль!

Мы с Арсой заговорили одновременно:

— Ты убил падаль? — не поверила девушка.

— Не шутишь? — Я тоже удивился. Падаль считается одним из самых жутких противников. Заражает все вокруг, выпускает миазмы тьмы, и много чего еще так по мелочам.

— Посмотри, видишь, моя кожа более темная? — спросил Тоцент и улыбнулся. — Это метка от убитой мной падали.

— А я думала, тебя просто пережарили, когда готовили, — засмеялась девушка.

— Очень смешно. Стой, погоди, ты, это, что, меня сейчас булочкой назвала? Так во-о-от! Хранитель Крепости сказал, что за этот героический поступок отпустит мне год жизни и освободил меня раньше из-под