Палач, — как в комнате запахло сдобой, и на пороге появился Пекарь с корзиной булок, кренделей прочей кулинарной белибердой, которую я не потребляю вовсе. Предлагал для Икара самые сухие дрова, чтобы полыхнуло так же, как и на Солнце.

— А я бы съел сейчас булочку, — мечтательно произнес осужденный.

— Ну да, — хмыкнул черный человек, — ногтями-то не наешься, держи, — и он протянул неведомо откуда возникший аппетитнейший кренделек с маком и в сахарной пудре: — Знал, что захочешь.

— А что будущая мать? — не успевая проглатывать, спросил Икар, припомнив последовательность своих встреч.

— Пока еще носит, рыдала у меня на плече битый час, — вздохнул Палач, — ничего не просила, ничего не предлагала. В общем, одна вода, да и только.

— Бедная женщина, — закончив с булкой, подвел итог Икар.

— Ну и последний проситель, — потер руки Палач, — Казначей, человек дела, с порога предложил подкупить стражу и организовать побег, мне же, в качестве компенсации, как заведено, тридцать сребреников.

Черный человек захохотал на всю тюрьму:

— Бедняга и не понял, что это мои деньги. Ну что, — он повернул черное лицо к лунному свету, — догадываешься, что выбрал я для тебя?

— Думаю, Каменщик уговорил, раз ты знаешь, где его хитрый камень, — Икар пошарил в темноте взглядом по стенам. — Но мне не нужен побег, мне нужен полет.

— Чтобы определить, где слабое место, мне не требуется Каменщик, — прогремел Палач. — Я выгнал их всех, никто не указ Черному Человеку. За стенами города, в западной части гнилых болот растет кустарник, что стороной обходят звери и облетают птицы, да и редкая гадюка заползает под его сень. Хворост из его ветвей не дымит, но горит медленно, и ты на таком ложе будешь умирать очень медленно. Вот каков мой выбор.

— Ты не палач, я знаю, кто ты, имя твое ведомо мне, — торжественно произнес Икар.

— Здесь нет секрета, — взвыл Палач. — Я Враг рода человеческого.

— Я назову тебя иначе, — возразил Икар, — имя твое Дедал. Человек, стремящийся к Солнцу, желающий вернуться в Рай, но остающийся на месте, просто глух к голосу своей души, ее величает Дедалом всяк, кто рожден Икаром. Вернуться домой, подняться к Солнцу возможно только на крыльях Любви, а люди пытаются сделать это на крыльях Эго.

— Завтра ты получишь свои крылья, — сказал Палач, и засов громыхнул с другой стороны тюремной двери.

…Палач не обманул, дыма действительно не было, сквозь дышащее стекло раскаленного воздуха Икар явственно видел в толпе зевак, пришедших проводить его на Солнце, своих апостолов, не поднимавших в его сторону склоненных голов. Когда объятия Огня стали нестерпимыми для его сердца, Икар совсем рядом с костром из кустарника с гнилых болот увидел маленького мальчика, протягивающего ему руку.

— Икар? — прошептали трескающиеся от жара губы.

Ребенок одарил несчастного самой лучезарной улыбкой на свете и весело кивнул. Юноша схватился за детскую ладошку, и пламя соединило Икара с Икаром, чтобы искрами, быстрыми и живыми, добраться до Солнца.