монет, и банкнот, и векселей, и всяких иных драгоценностей в разном виде, — подыграл он казначею.

— Стало быть, есть, что посчитать, — мужчина с хитрым прищуром радостно потер руки.

— Но имеется одна загвоздка, — быстро вставил реплику Икар, дабы собеседник не облизывался чересчур активно.

— Какая? — перестал скалиться Казначей.

— Там невозможно украсть, — отчеканил сухим, судейским тоном молодой человек.

— В таком случае мне на Солнце делать нечего, — обиженно пробормотал Казначей, усмехаясь про себя на предмет наивного мнения юноши о невозможности чего-нибудь где-нибудь стянуть, если только это что-то где-то существует.

И Икар попался на крючок пройдохи. Он возбужденно, даже излишне страстно, начал убеждать:

— Совсем наоборот, там, на Солнце, вы сможете избавиться от этой зависимости.

— А если я не хочу? — вылил ушат холодной воды Казначей на горячую голову зазывалы: — Если зависеть от денег, быть рядом с ними, трогать их и разговаривать с ними, просто видеть, пересчитывать и есть моя любовь, самая сильная на свете?

— Но в таком случае, — изумился Икар, — ты их раб.

Казначей дружески обнял юношу и начал объяснять:

— Каждый человек чей-то раб. Разве ты не находишься полностью во власти своей идеи? Ты настоящий слуга желания взлететь к Солнцу, ты одержим, и это видно, своей мечтой не менее моей тяги к золоту. Меж нами нет никакого принципиального различия, как и учил Христос, проповедуя всеобщее равенство.

Икар ловко выскользнул из объятий счетовода:

— Он имел в виду совсем другое.

Казначей ухмыльнулся:

— То, что имел в виду Христос, каждый имеет в своем виду и по своему видению. Повторюсь, если на Солнце есть что считать, я дам тебе согласие.

— А имеет ли смысл вхождение в рай ради счета? — Икар театрально развел руками.

— Вот-вот, — встрепенулся Казначей, нравоучительно подняв указательный палец вверх. — Где ты мог прочитать, сколько фруктовых древ и ягодных кустарников имеется в Эдемском саду, не считано поголовье тамошнего скота всех мастей, не указаны объемы водных ресурсов, включая источники с Живой водой и Фонтаном Вечной Молодости. Известно лишь о людях в количестве двух особей, бывших там до определенного момента. Это непорядок.

— Все статистические данные у Бога, этого вполне достаточно, — перешел на бухгалтерский язык Икар.

Довольная улыбка слегка озарила серое лицо Казначея:

— Зачем тогда зовешь меня в путешествие к Светилу? Глаза мои более привычны к полумраку депозитариев и хранилищ, что хранят сокровища, недоступные людям, там мое место.

Икар улыбнулся в ответ:

— Зову к Свету, ибо там, где мешки и сундуки с «добром», застряла и твоя душа.

Казначей почему-то весело похлопал себя по внушительных размеров пузу:

— Ей там удобно и тепло, сытно и уютно. Ты заинтересуй ее так, чтобы она перегрызла бечевки, коими связаны пачки банкнот и горловины мешочков с золотом.

Весельчак снова подмигнул Икару.

— У любой души один интерес, — молодой человек смотрел прямо в глаза Казначею, — сбросить оковы, дабы воспарить и вернуться в лоно Света. Даже у твоей, почерневшей, как каменный свод подвала, в котором проводишь дни напролет, души он такой же.

Казначей крякнул от неожиданности и обиженным тоном возразил:

— Между прочим, это моя работа, не стану делать ее я, придется кому-нибудь другому засучивать рукава и поплевывать на пальцы. Возможно, я жертвую собой ради другого.

Легкая ухмылка тронула его уста. Икар покачал головой:

— Слова твои пропитаны ядом известной и, кстати, посчитанной рептилии. На Солнце он (яд) выгорит и испарится.

Когда вам немногим более тридцати лет от роду, то окружающие в основной своей массе представляются зажатыми в собственных скорлупах недоумками и попусту растратившими собственные жизни себялюбцами. Другое дело лично вы, может, и не слишком хороши собой, без ярко выраженных талантов и способностей, со своими маленькими слабостями и кое-какими грешками, но мудрость, коей наполнено ваше сознание, впечатляет и видит Бог, Он, Всемогущий, не зря трудился над вами. Что-то в этом духе наполняло сейчас ментальное тело Икара, «уговаривающего» этого неуклюжего человека на прекрасную смену его никчемной судьбы обычного счетовода против блестящего астронавта, он же, глупец, привыкший ковыряться в желтой шелухе наштампованных медяшек, явно не осознавал своего счастливого шанса.

И тем не менее Казначей смог удивить юношу:

— Подозреваю, что скажешь, будто на Солнце деньги — энергия, а не жалкий металл, не говоря уже о хоть и причудливо раскрашенной, но все же бумаге, и одно дело копаться в дорогостоящей грязи, а другое — учитывать бесценный Свет. Угадал?

— Угадал не то слово! — воскликнул потрясенный Икар. — Очаровал, пригвоздил, раздавил, ошеломил. На Солнце все энергия, включая и само Солнце. Солнечный Казначей скорее распорядитель, нежели счетовод. Направлять Свет, а это есть любовь, тем, кто в нем более нуждается, — нет работы прекрасней. Что скажешь?

Казначей слыл человеком неглупым и весьма проницательным, что тут же и доказал:

— Сколько людей успели отказать тебе?

— Одиннадцать человек, — не стал скрывать правды Икар.

Казначей горько усмехнулся:

— Вряд ли ошибусь, если предположу, что их резоны были следующие: сила привычки к устоям, сила притяжения Земли, страх перед новым миром, страх перед собственным преображением через возможную гибель тела, неуверенность в приобретении новой-старой профессии и, что немаловажно, жаркий климат.

Икар облегченно рассмеялся:

— Все точно, слово в слово.

Казначей театрально поклонился, и его роскошный живот едва не коснулся земли:

— Тебе отказало более девяноста процентов респондентов, с таким разгромным результатом ни одна финансовая организация не профинансирует экспедицию на Солнце, ни один банк, ни один частный инвестор, даже под самый беспощадный процент не даст ни гроша. Не решусь и я на «душевную ссуду», начни ты свою рекламную кампанию с меня, возможно, я и поверил бы в смелость и чистоту замысла, но увы, передо мной статистика, которую, кстати, ты не потрудился сокрыть, и она явно не в пользу этого предприятия. Прости, Икар, за то, что приходится отказывать тебе, ты понравился мне.

Казначей постарался изобразить на пухлой физиономии разочарование и одновременно сожаление.

Икар, благо не первый, а теперь двенадцатый раз услышав «нет», совершенно не обиделся:

— Числом двенадцать создавалась Вселенная, этим же числом, как я вижу, она будет и разрушена.

Его шарообразный собеседник уловил загадку в последних словах.

— Господь сотворил Мир за семь дней, насколько я помню, где же ты, троечник от арифметики, потерял еще пятерку?

— Я не блистал на уроках математики, это верно, но складывать целые числа обучен, — спокойно ответил Икар. — После каждого дня сотворения части Мира наступала Ночь, в течение коей Творец создавал ответную сторону, часть Анти-Мира, для равновесия.

Казначей растопырил пальцы на левой ладони, окованные перстнями и кольцами, а правым мизинцем начал «прыгать» с