– Мам? Что случилось? Это папа был?

Мама стояла отвернувшись к окну, в одном халате; её красивые вьющиеся волосы были небрежно раскиданы по плечам.

– Твой папа… нехороший человек, – ответила она, проглотив рыданье.

– Он ушёл от нас?

– А ты до сих пор не догадался?!

Семён даже отшатнулся – настолько резко было это сказано. Словно он был виной тому. И смутно он это почувствовал. Что он не тот, кого хотели бы здесь видеть… точнее, не совсем такой. Неправильный. Он быстро вернулся к себе в комнату, взял со шкафа свинью и швырнул её об пол – осколки вперемешку с мелочью разлетелись по полу.

– В чём дело? – мама тут же возникла в дверях. – Что ты наделал!

– Мне нужны деньги.

Нина смотрела на него и не верила, что слышит эти слова от своего послушного сына. Она сделала шаг вперёд, но была босяком и наступила на осколок.

– Ай!… Семён, зачем деньги, ты что? Я погорячилась, прости меня… ты здесь ни при чём. Ты идеальный ребёнок.

– Вот именно! Я слишком идеальный! Настолько, что даже ничего не понимаю!

– Послушай… не горячись. Давай уедем. Я давно хотела навестить тётю Милу, помнишь? Двоюродную сестру свою… она звала нас на дачу к себе…

– Я никуда не поеду!

– Почему? Ты же хотел ехать!

– Не хочу! Не хочу я никуда! – выкрикнул Хомяк, понимая, что рассказать даже малую долю своего секрета непозволительно. И от отчаяния бросился на диван в слезах.

– Зачем тогда деньги тебе? – переступая по полу на пальцах, Нина подошла к нему и села рядом.

– Мы… мы с Денисом на аттракционы хотели. Он тоже в городе. У меня и так друзей нет! А ты мне ничего не даёшь! Ни копейки! А я уже не маленький! – хныкал он в подушку.

– Хорошо, я… дам, сколько надо. Что ж ты сразу не сказал?

– Ты мне даже на сладости не даёшь!

– Ну, сладости это одно, а аттракционы – другое… а куда вы пойдёте? В какой парк? И когда? Может, проводить вас?

– Ма-ам!

– Ну ладно, ладно…

Нина наклонилась, положив голову на колени и обхватив её руками.

– Я… ты должен понять: ты мой единственный ребёнок! – заговорила она через некоторое время. – Да, наверно я делаю что-то неправильно. Да, это же очевидно! Всему виной только я, – она вдруг резко изменила тон. – Похоже, ты весь в отца будешь. Сколько нужно тебе?

– Пятьсот рублей.

– Возьмёшь на кухонном столе. И прибери здесь, – с этими словами она с наигранной невозмутимостью вышла из комнаты, переступая через осколки. И закрыла к себе дверь.

Чуть позже, в этот же день, мятая пятисотрублёвая бумажка, изрядно пропотевшая в шортах Хомяка, легла на стол перед Павлом.

– Вот, держи, – заявил Семён хмуро и даже обиженно.

– А что так грубо? Это ж дело добровольное, никто тебя силой не заставляет.

– Нет… всё нормально. Просто… пришлось выпрашивать, – промямлил Хомяк. Ему было стыдно за сцену перед мамой и непонятно её поведение. Он старался никогда не огорчать её, и инцидент с копилкой его самого поразил не меньше, чем её. Он не понимал, что происходит с ним самим, почему он вдруг так резко отреагировал. Он дивился сам себе, своему внутреннему «я», которое так неожиданно себя проявило.

– А мне сразу дала! Даже не спросила, зачем, – радостно вставил Белка, отчего Хомяк нахмурился ещё больше.

– Отлично. Первый взнос сделан, – регламентировал Павел, и купюры исчезли в кармане его штанов.

Шина ушла ещё утром, оставив Павла в блаженном – на сей раз воистину блаженном – царстве снов. А разбудил его низкий, грудной голос гардеробщицы, разнёсшийся эхом по холлу, и звук уроненного на пол черенка швабры – отражаясь от стен, он гулко прокатился по школе. Она всегда роняла швабру, когда чего-то пугалась… но эхо растаяло вместе с остатками сна.

Вчерашние слова Шины засели в голове прочно. «Не лезь к ним» – так и звучало в ушах. Да, Павел хорошо помнил зимние разногласия с Джемом и то, чем всё это закончилось – уже не с ним, а с его «шестёрками» вроде Водяна. Мутная компания, да к тому же все старше Павла на пару лет минимум, а он ещё и вёл себя так независимо. Деньги у них водились! Павлу нужны были деньги – для себя, Джем же посчитал, что весьма крупная их часть принадлежит ему – как организатору. И хотя деньги у Павла остались – он успел их спрятать, но пары рёбер он тогда чуть было не досчитался и потом почти месяц не мог нагнуться и прогуливал физкультуру, придумывая всякие отмазки. Тогда он понял, что не всё можно компенсировать выносливостью тела, что есть предел, и его лучше не преступать.

Командного игрока из Павла не вышло, да и не интересны были ему эти игры. Самым безобидным их занятием был сбыт всякой техники, как правило гаджетов, на рынках. Чаще всего это был Сенной рынок, Апражка или Юнона. Сами гаджеты нередко были краденными, но с ребятами, кто обеспечивал их кражи, Павел не был удостоен знакомства. А вот со сбытчиками несколько контактов наладил. Был один пацан, Комар, в Апражке все его знали…

– Откуда штаны такие? – сбил его Белка с размышлений. Пашка задумался, глядя в окно, а неугомонный Денис не мог долго сидеть просто так; из Хомяка же сейчас был скудный собеседник.

– Блин… чтоб ты спросил.

Продумал он схему ещё утром, и твёрдо решил: раз надо валить, то здесь ему терять нечего. У него желудок к горлу поднимался при мысли, что ему придётся ещё вернуться в эту квартирку! В эту грязь, срань и дым… после просторов школьных помещений.

Надо найти Комара. Но самому ему не стоит там появляться, чревато…

– Значит так! – заговорил Пашка бодро. Сидели они в столовой, и голос звонко покатился между столов и стен. – Дальнейшее ваше обучение курсу молодого бойца будет стоить двести рублей в день.

От этих слов Хомяк скис окончательно, а на резком лице Белки отобразилось что-то вроде пугливого предвкушения. Павел посмотрел на них пристально, не зная, кому больше доверять. Денис – легкомысленный дурачок, а Семён… какой-то странный сегодня. Он не дурак по учёбе, но в жизни, очевидно, полный лох. Хотя до сих пор не слинял и деньги принёс!

– Вот что, – заговорил Павел, – знаете, где Апражка? Ну рынок? (собеседники настороженно кивнули). Надо там пацана одного найти. Телефона его у меня не осталось… а мне самому туда нельзя. А найти