В коридорчике им встретились несколько дверей. Одна оказалась холодильником – он так же был пуст и обесточен. За другой хранилось всякое редко используемое барахло. А за третьей ждала долгожданная награда: действительно, некоторые запасы остались!. И хоть были эти запасы весьма скудны, но ребята осматривали полки, разинув рот: на них теснились упаковки с печеньем, что давали на завтрак вместе с молоком, само молоко длительного хранения в коробках по два литра, какого никто из них никогда не видел в магазинах, и куча банок с тушёнкой, тоже наверняка не лучшего качества. Вероятно, именно её жалкие кусочки попадались в размазне, именуемой овощным рагу. И, конечно, были там запасы всяких круп, крахмала, растительного масла в пятилитровых бутылках, банки с сухим киселём и прочая малоприятная еда.

Не долго думая, ребята схватили по пачке печенья, разорвали упаковку, сыпя кругом крошки, и стали уплетать, словно все трое были с голодного острова. А за печеньем в углу оказался ещё подарок: кукурузные палочки «Читос», тоже продававшиеся в буфете и жутко пристающие к зубам. Их, впрочем, было там не очень много, и Пашка быстро ограничил доступ к ним:

– Так! Народ, на выход! Иначе сожрём всё сразу.

Хомяк начал набирать целую охапку всяких упаковок, но Пашка подошёл к нему, сложил всё обратно и оставил только пару пачек крекеров.

– Э-эй!

– На выход! Еда будет выдаваться строго в виде поощрения.

– Какого-такого поощрения?

– Скоро узнаешь!

– Мы тебя от голодной смерти спасли! – заметил Белка.

– Верно. И получили за это печенье.

– Ты что, оцениваешь свою жизнь в пачку печенья? – осенило вдруг Хомяка.

– Не умничай! Выходим.

Кроме сухпайка они прихватили пачку молока и несколько коробок с соком, которые тоже там нашли. Уселись в столовой за учительский стол и объедались углеводами, ощущая, как сахар приятно распределяется по телу, расслабляет его, туманит разум. Как тают во рту кукурузные палочки, смешиваясь с молоком или соком, и как пустеют пачки печенья. Смотрели друг на друга, радовались и молча обжирались.

– А кто английский знает? – спросил вдруг Пашка, откинув пустую пачку от сока. – Хомячина, ты должен знать. Ты же у нас ботан.

– Ничего я не ботан, – промямлил в ответ Хомяк; пить молоко ему пришлось прямо из двухлитровой коробки, что было весьма неудобно – оно текло по подбородку и уже образовало немаленькое пятно на рубашке.

– Он просто заз… хотя да, ты же ботан! – подтвердил и Белка.

– Ну английский знаешь?

– Ну знаю чуть-чуть…

– Да хватит! Куда в тебя только влезает? – удивился и Пашка, поскольку Хомяк выдул молоко почти полностью. – Знаешь, как будет «свободный»?

Семён отодвинул опустошенную коробку и призадумался.

– Ин.. independent, кажется. Да, индепендент. А зачем тебе?

– Да думаю, как назвать свою… – он снисходительно поглядел на своих друзей – один из них был весь в молоке, а другой в крошках от печенья. Месяц назад он схватился бы за голову, обнаружив себя в их обществе. – Свою компанию.

Белка оживился:

– Ого! У нас компания? Не, у нас банда! Да, Пах? У нас банда! Банда свободных! Банда independent!

– Во-первых, я тебе не «Пах», а во-вторых, до банды вы ещё не доросли. Скажете тоже, ну и словечко! Скуби-Ду, что ли, насмотрелся? Просто организация. Я объявляю о создании организации под названием «independent», то есть свободные, независимые. И кто вам сказал, что она наша? Вас туда пока никто не принимал.

Белка с Хомяком так и разинули рты:

– Э, как же так!?

– Ну, вот так.

– Я же проходил посвящение! И Денис тоже! – обиженно напомнил Хомяк.

– Посвящение посвящением, оно… предоставило вам право на вступление в эту организацию.

– Мы хотим этим правом воспользоваться.

– Вам осталось сделать только членский взнос. Пятьсот рублей. И вы будете приняты, – заключил Пашка.

Ребята переглянулись и промолчали.

– Ну? У организации должен быть бюджет!

– Мне не даст столько мама, – вздохнул Хомяк, – она даже в магазин мне деньги даёт строго на продукты по списку. Чтобы я не накупил себе гадостей.

– А мне, думаю, даст, – лукаво заявил Белка, что повергло Хомяка в полное отчаяние.

– Да блин! Ну как же так!

– У тебя что, даже котика-копилки нет? – усмехнулся Павел.

– Ну есть…

– Вот и используй. И будет у тебя доступ к гадостям.

Хомяк в отчаянии схватился за голову, а Белка с криком «Ю-ху! У нас банда!» побежал вприпрыжку по столовой. Чуть позже Павел отправил их домой, порадовавшись, что избавился наконец от малолеток. А потом достал свой кнопочный, чудом работавший мобильный и накрапал сообщение: «приходи. Я за школой». А сам пошёл в театральную студию, надеясь, что там найдётся какая-нибудь одежда взамен той, что была на нём уже очень давно и явно нуждалась в замене. Нашлись там лёгкие, не в меру широкие цветастые штаны, в которых играли то ли Али-Бабу, то ли разбойников – Павел не помнил точно, а сверху он накинул простую белую рубашку, почувствовав себя в ней очень свободно.

12

Получив СМС от Павла, она не раздумывая отправилась к нему. Она давно его знала. Настолько, что другие сказали бы «сто лет», но она никогда не вспоминала о давности знакомств и не использовала банальные фразы.

В районе она была известна как Шина. Девочка с длинными, неухоженными, слишком чёрными волосами, прыщавым декольте и извечным каучуковым шнурком на шее с броским дешёвым украшением в виде черепа, давно потерявшем первоначальный блеск на её жирной коже. Всегда в одном и том же, всегда в чёрном; ей словно никогда не бывало ни жарко, ни холодно – всегда она в джинсах с навешанными на ремень примерно теми же побрякушками, что и на шее, и в свитере с большим вырезом, почти открывающим плечи. Лишь в лютый холод появлялась на ней чёрная кожаная куртка не лучшего вида – и всегда расстёгнутая. Она говорила, что нечувствительна к окружающей среде. Что это не то, на что следует обращать подлинное внимание.

Пашка ждал её у чёрного входа, усевшись на пол под окном. Сверху нависал балкон второго этажа, и эта ниша под ним, где и была дверь, служила чем-то вроде крыльца, хотя поднималась от земли всего на две ступеньки.

Она молча опустилась рядом с ним, обняла колени руками. Затем, не говоря ни слова, вытащила пачку сигарет из кармана джинсов и протянула Павлу.

– Наконец-то! – буркнул тот, до этого словно её не замечая.

Они закурили, глядя на пустынный школьный двор, на рыжие от закатного