– Счастлива?! Когда? Когда бегает сюда, чтобы своегоненаглядного Федора творогом накормить или когда вечером муж половником бьёт?А? Тебе бы какое из этих двух счастьев хотелось?

Захотелось плакать.

– Кстати, я не уверен, что она будет продолжать емустирать, когда ты здесь поселишься. Стирать ему будешь ты. И себе, Элла. Тыкогда-нибудь пробовала стирать?

– Боже, Серёжа…

– Элла, стирать – это ещё хуже, чем игристое вино.

– Ты хочешь, чтобы я уехала с тобой? – Какполучилось, что по моему лицу текут слёзы?

– Я хочу, чтобы ты уехала отсюда. А там разберёмся.

Я смотрела на девушку с кувшином и не могла оторвать глаз.Как я её понимала, как она мне нравилась! И как жаль, что я не такая.

– Счастье – это не всегда то, что удобно, –сказала я.

– Но проводить жизнь комфортно, ожидая этого счастья,гораздо приятнее, согласись.

– У тебя есть деньги? – спросила я.

– А что? Ты уже и здесь понаделала долгов?

– Эта картина. Её нужно купить. Чтобы она осталась вмузее.

– Это Филонов? – Серёжа поднял холст на стул.

– Ты разбираешься в живописи?

– А ты думала, чтобы разбираться в живописи, нужнообязательно торчать в этой глуши?

Серёжа долго рассматривал подпись, поворачивая холст к окну.

– Дай за неё денег, – попросила я. – Сестрехудожника нужно делать операцию. А картина станет украшением музея.

– Не вопрос. Только я предпочту хранить её не здесь, ав собственной спальне.

– Мне нужно переодеться.

– Не обязательно. Выкинешь эту пижаму в Москве.

Мы вышли на улицу. Рядом с «Феррари» стоял Серёжин джип.Охранник поздоровался со мной.

– Подожди, – сказала я и подошла к Федору.

– Я уезжаю.

– Я знаю.

– Откуда?

– Чудес не бывает.

– Бывают. Раз была эта ночь.

– Значит, будут и другие?

– Нет.

– Я буду ждать.

– Нет.

– Прощай.

– Прощай. И знаешь что?

– Что?

– Женись.

– Жениться?

– Да. И заведи детей. И свою собственную корову.

– Вот это точно нет.

– Насчёт коровы?

– Насчёт жены.

– Я пошла.

Он пожал мне руку. Я села в машину.

У меня было такое чувство, словно я что-то уронила. И неподнимаю.

Я не плакала.

Серёжа и Федор стояли друг против друга.

– Зачем ты её увозишь? Она же не нужна тебе, –спросил Федор. Очень тихо.

– А тебе она зачем? Молоко носить?

– Мстишь за Марусю? Не можешь забыть, что она тебябросила?

– Давай! Счастливо оставаться.

Я пересела на водительское кресло.

– Элла, за рулём поеду я, – сказал Сергей.

– Нет, я, – сказала я очень твёрдо.

– Я же сказал, что я! – заорал Сергей. Я включилапередачу.

– Стой! – закричал Сергей и быстро сел рядом. Янажала на газ.

«Феррари» ловко запрыгал по ухабистой дороге.

Я тысячу раз начинала свою жизнь заново. Каждый Новый год ядаю себе обещание стать другой – лучше, добрее и умнее. Я честно анализируюсвои ошибки и принимаю волевые решения никогда не повторять их впредь. И в этотмомент искренне считаю, что действительно начну новую жизнь, что не буду большеходить по кругу и верить в разные чудеса. Вот, например, месяц назад я даласебе слово больше не рассматривать свои едва намечающиеся морщины вувеличительном зеркале. Потому что пристальное рассматривание морщин неприводит к их уничтожению. Как и всё остальное, впрочем.

Мой роман с косметологией начался довольно рано. Я сталаходить в косметический салон лет в двадцать. Причём, как я сейчас вспоминаю,никого старше меня там и не было. Салон находился напротив моего дома, и ярегулярно, два раза в неделю, делала там массаж лица.

И завидовала девушкам побогаче, которые заказывали «двойной»– как мы теперь заказываем виски. «Двойной» на самом деле означал в два разадольше по времени. Я смотрела на них и думала о том, что когда-нибудь тожесмогу позволить себе «двойной» массаж. Но к тому времени, когда я действительносмогла себе это позволить, вопрос продолжительности процедуры перестал бытьактуальным. Потому что первое место заняли качество и престиж.

Новое время требовало нового поведения, и я стала исправнопосещать дорогие салоны, экспериментируя с процедурами, ничего в них не понимаяи слепо доверяя советам подружек или косметологов. Подобно тому, как раньше мнеказалось, что чем дольше, тем лучше, так теперь я была уверена в том, что чемдороже, тем эффективнее. Это было то памятное время, когда подобный лозунгможно было применить ко всему: одежде, еде, путешествиям и бриллиантам (кстати,с тех пор только к ним моё отношение не изменилось).

Потом настала эпоха, которую можно было бы назвать «spa заграницей». Например, в моём любимом Париже, где особенно приятно то, что тебяназывают «мадмуазель», причём лично меня до сих пор. Думаю, это такоймаркетинговый ход. Как и то, что appointment надо назначать за неделю, чтосразу переводит даже самую простую процедуру в разряд труднодоступных, азначит, особенно желанных.

Следующая страница моей нескончаемой косметологическойэпопеи – spa в тропических странах. Пресытившись Европой и не найдя в ней того,что я искала (потому что это невозможно, умом понимаю я, ведь «эликсирмолодости» ещё не изобрели), мне страшно захотелось чего-то необычного. Сизюминкой, так сказать. Вроде массажа на берегу океана под вопли чаек наМальдивах. Но казавшиеся раньше столь экзотическими процедуры теперь делают и вМоскве. И у меня остаётся всё меньше надежды на то, что секрет вечной красотыгде-то всё-таки есть. Просто это место очень далеко и его ещё надо найти.

Одно время я думала, что оно в Индии. После стерильностимосковских салонов я чувствовала себя несколько странно в огромных залахиндийского spa. Твои руки лежат на столе (маникюр), ноги под столом на низкойбанкетке (одновременно педикюр), в это же время на голову льют горячееминдальное масло (массаж головы), а рядом четвёртый индус готовит фен ирасчёски, чтобы сделать тебе причёску. И таких, как ты, в зале человек десять.Хотя – надо отдать должное Индии – для массажа лица и тела предусмотреныотдельные кабинеты.