– Массаракш! Связь отрубили! – Мышонок посмотрел на Проныру.

– Не обязательно, – возразил тот. – Может, связисты тоже присоединились к забастовке? И вообще, кто станет работать в такой день? Смотри!

Словно можно было не заметить!

На улочку из-за поворота выехал бронеход с гвардейским значком на борту. Следом – еще один, и еще… Лица сидевших на броне солдат были угрюмы и сосредоточенны. Как-то не верилось, будто они тоже радуются свободе. Скорее…

– Массаракш!

Со второго бронехода соскочили трое, подошли, наставили автоматы.

– Кто такие? – сурово спросил средний, явно старший среди тройки.

– Горожане. Мы позвонить хотели, а телефоны не работают. – Мышонку удалось сохранить спокойный вид.

– И не заработают, – отрезал гвардеец. – Документы!

На бумаги он посмотрел лишь мельком. Мимолетно сверил фотографии, чуть поколебался и вернул удостоверения назад.

– Чешите отсюда подобру-поздорову!

– Господин гвардеец… – начал было Мышонок.

– Чешите, вам говорят! – рявкнул тот. – Сейчас тут такое начнется!

– Что случилось?

– Сами не видите? Хонтийцы пытаются устроить в столице бунт. Поступил приказ – подавить изменников. Или вы тоже из них?

– Что вы? Мы – простые граждане, – промямлил Проныра.

И почти сразу же со стороны площади раздалась первая автоматная очередь. Пока – предупредительная, в воздух.

Грустная штука – расставание. Особенно когда были вместе в переделках, поневоле став друг другу роднее.

Приятели за рейд были произведены в чин действительного рядового Гвардии, но Морану сразу воспользовался этим и ушел в запас.

– Так это… Может, передумаешь? – Фраза звучала не в первый раз. И все же Рин не оставлял надежды переубедить Бата. – Или мало тебе бардака? Не знаю, что там задумали Отцы или они просто не в силах справиться с ситуацией, но, это, толку не будет. Опять всех подставят, а вам умываться кровью. Им же не до войны сейчас, забастовки и беспорядки внутри Метрополии подавить надо. Которые, если верить новостям, давно подавлены. Полный порядок, но войска требуются внутри. И лишь сюда даже послать толком некого.

– Пошлют, куда денутся? – Чачу сам был в немалой степени обескуражен. Хотел привычно взлохматить волосы, однако помешал форменный гвардейский берет.

Отряд вышел за пределы Хонти, однако вместо чаямого сосредоточения войск для усмирения мятежной провинции обнаружил на свежей границе одни лишь разрозненные подразделения, которых не могло хватить даже для сколько-нибудь надежной обороны.

И – тысячи беженцев. Людей, вырвавшихся из объявившего о независимости нового государства. Не патриоты, простые люди. Они бы вполне могли остаться в Хонти, сознание до сих пор воспринимало земли едиными, однако там их резали и грабили, и никакого выхода не оставалось. На транспорте царил бардак, поезда ходили редко и без какого-либо расписания. Потому кому-то уже удалось уехать подальше, а кто застрял в приграничных городках. Без работы, порою – без средств к существованию.

А сколько народа осталось в Хонти! Просто потому, что не смогло вовремя убраться оттуда, а теперь обычная некогда дорога стала смертельно опасной. С противоположной стороны граница оказалась перекрытой, редкие преодолевшие ее счастливчики рассказывали о грабежах и насилии, которым подвергались беглецы. Тут бы вторгнуться, навести порядок. Но…

Нет, кое-какая война шла. На редкость вялая, больше выражавшаяся в перестрелках на дорогах, чем в серьезных действиях. Неизвестные Отцы по всем каналам кляли проклятых мятежников, обещая обрушить на их головы все мыслимые и немыслимые кары. Даже был объявлен призыв добровольцев в армию, но оставалось неясным, дал ли он что или нет?

Отряд Гарду благодарили. Значок бригады был спасен, и потому он по-прежнему назывался Седьмой бригадой, хотя по численности едва набиралось четыре полных секции.

Зато последовали награды. Кое-кто получил следующие чины, сам Гарду стал полковником и временно исполняющим обязанности командира, Суут – первым лейтенантом и командиром единственной роты. Уже затем прислали полсотни новобранцев, даже не прошедших толком первоначальной подготовки. В сравнении с ними даже Рин времен бегства казался величайшим из воинов, а нынешний – так и был.

Никакой техники пока тоже не дали. Отряд просто вывели на отдых, который было правильно назвать переформированием. Гоняли молодых, чему-то учились сами, да все гадали – пополнят их до комплекта здесь или все же отведут подальше, в Метрополию?

Пока по всему выходило – здесь.

– Может, когда-нибудь кого-нибудь и пришлют, – вздохнул Морану. – Но нам-то до того? Пусть разбираются. Мы, это, свою порцию острых ощущений уже получили. И, между прочим, власть Отцов как могли защищали.

– При чем тут Отцы? Массаракш! Страну мы защищали. Власти приходят и уходят, но государство остается, – возмутился Чачу.

– Так это… Нам с тобой что? Страна никуда не денется. Не хочу быть мясом для игрищ Неизвестных Отцов. И известных каких-нибудь – тоже. Могли они предпринять меры заранее? Могли. Предприняли? Нет. Бросили людей на произвол судьбы, спасайтесь, как знаете. И после этого служить? Они же подставят всех еще не раз и не два.

– Понимаешь… Там же наши ребята остались. Не обязательно же их убили. Очень хочу надеяться, что не убили. Какой в том толк? В общем, не успокоюсь, пока не узнаю об их судьбе. А сделать это можно лишь в Гвардии, когда мы пойдем освобождать наши земли. И кто нами правит, не играет никакой роли. Вот узнаю, тогда и расстанусь с беретом. – Чачу тронул головной убор.

– Я тоже думаю о ребятах, – вздохнул Рин. – Вернусь домой, и, это, первым делом попрошу отца, чтобы он узнал о них по своим каналам. С его деловыми связями это будет куда быстрее, чем пробиваться с боями, да еще с нашим командованием.

– Я предпочитаю пробиваться, – упрямо возразил Чачу.

– Тогда хоть переведись на нормальную должность, – предложил Рин. – Видел в штабе рыжего полноватого паренька? Кажется, Варибобу. Поступил в Гвардию добровольцем, даже где-то выступил по этому поводу и сразу, еще не получив действительного рядового, пристроился писарем. И при деле человек, и в бой ходить не надо. А у тебя хотя бы учеба за плечами, как бывшего студента, всегда переведут. В интендантство, на склад, в ремонтные мастерские…

Будешь по-прежнему зваться гвардейцем, но хоть цел останешься.

– Я подумаю, – улыбнулся одними уголками губ Бат.

Про себя он все уже решил.

– Эй! Кто тут со мной едет? – Из соседнего со штабом дома вышел шофер.

– Я! – немедленно откликнулся Рин. Торопливо извлек из кармана записную книжку, нацарапал на листке пару строчек и протянул приятелю. – Вот мой адрес. Надоест или еще что – приезжай. И обязательно пиши. Связей у отца много, обязательно поможем.