«Молчунья», сказал про нее Миша. Хм… в тихом омуте…

Катя, как человек, постоянно контактирующий с Артемьевым, могла знать очень много интересного и, вполне возможно, имела представление (или хотя бы догадки) о возможных мотивах этого убийства. Она, как никто другой, могла вполне обоснованно подтвердить или опровергнуть возможное участие во всем этом Ашота, могла вывести на других вероятных подозреваемых…

Да, с Катей надо поговорить в самое ближайшее время. Вот только как говорить с ней, чтобы она не молчала со мной, возымела бы ко мне доверие? Убит ее, скажем так, близкий человек. Вроде бы вполне удовлетворительная причина, чтобы в некоторых вопросах проявить откровенность. А между тем протокол допроса, причем официальный, наполнен ничего не значащими фразами. Что это, естественная скрытность характера, или здесь кроется что-то еще?

Размышляя обо всем этом, я понимала, что беседа с Катей необходима, но каким образом сделать так, чтобы она не стала копией официального протокола, никак не могла придумать.

Возможно, здесь помогла бы чья-то рекомендация, такого человека, которому доверяет сама Катя и через которого она, возможно, стала бы доверять и мне. Но кто он, этот человек?

Правда, если я все правильно поняла, они коротко знакомы с Милой через своих «друзей». Если Артемьев со Смирновым общались и даже вместе проводили время со своими подружками, наверняка девушки, если уж не дружат, то по крайней мере «знаются». При упоминании о Кате Мила вроде бы агрессии не проявляла… Попросить, что ли, ее порекомендовать меня? Других-то вариантов на горизонте не видно. Конечно, у Кати, наверное, есть и другие знакомые девушки, кроме Милы, но я для них – такой же посторонний человек, как и для самой Кати. А Мила все-таки клиент…

И потом, горе – общее. У одной любимый убит, у другой – в камере. Причем по подозрению в том самом убийстве. Все переплетено, все связано в этом мире. Глядишь, и найдется какая-нибудь эмоциональная струнка, на которой можно будет сыграть…

Решено, звоню Миле и договариваюсь насчет встречи с Катей.

Но едва лишь успела я вытащить трубку, чтобы осуществить свое намерение, как на дороге показалась белая «Нива».

Бросив телефон на сиденье, я судорожно повернула ключ в замке зажигания и с места в карьер рванула следом.

Водила Кристина резко. Выжимая все возможное и невозможное из раздолбанного драндулета, гнала она так, будто знала, что я еду следом. Обгоняла, подрезала на поворотах и вообще вела себя на дороге по-хамски.

Несомненно, девушка была волевая, и если в деле наказания чересчур бойкого короля йогуртов и могла возникнуть какая-нибудь заминка, то уж точно не по ее вине.

Изо всех сил нажимая на педаль газа, непрестанно объезжая кого-то, я на всех парах летела за неудержимой биатлонисткой, каждую секунду опасаясь, что вот-вот потеряю ее из виду.

А что бывает, когда она становится на лыжи? Даже подумать страшно.

Мы миновали центр по относительно свободным боковым дорогам и вскоре оказались в одном из районов с преобладанием частного сектора. Здесь «Нива» наконец-то сбавила обороты и, малым ходом двигаясь вдоль одноэтажных домов, остановилась перед старым деревянным домиком с деревянными же воротами и калиткой.

Когда Кристина выходила из машины, я находилась в самом начале улицы, и она даже не глянула в ту сторону. Девушка скрылась из виду, войдя во двор, а я, медленно проехав мимо и внимательно рассмотрев внешний вид дома, остановилась на противоположном конце улицы. Заехав за угол, я встала так, чтобы Кристина меня не заметила, а я могла бы проследить за ней, независимо от того, в какую сторону она собиралась направиться.

Время было обеденное, и что-то подсказывало мне, что Кристина скрылась за воротами не навсегда и я еще увижу сегодня интересующую меня девушку.

Между тем мой собственный организм тоже посылал весьма красноречивые сигналы, о том, что пора принимать пищу. Страшно сосало под ложечкой, но, к сожалению, я ничем не могла ответить на этот пламенный призыв. О том, чтобы захватить с собой съестные припасы, я как-то не подумала, а напроситься в гости к Кристине не рискнула. Мало ли, еще не так поймет…

* * *

Ждать пришлось долго. Только через полтора часа возле ворот снова возникло движение, и взору моему предстал живой человек.

Высокая женщина в длинной, до пят, юбке, в блузе с длинными рукавами и с платком на голове подошла к «Ниве» и открыла водительскую дверцу.

Только тогда я догадалась, что снова вижу перед собой Кристину.

«Не узнала… разбогатеет, блин…» – с сарказмом думала я, поворачивая ключ и заводя машину.

«Нива» развернулась и поехала в направлении от меня. Немного подождав, я выехала из своего укрытия и, не торопясь, двинулась следом.

Глобальное перевоплощение, до неузнаваемости изменившее внешность моей подопечной, меня и заинтересовало, и озадачило.

Впрочем, недоумение мое по поводу костюма разрешилось очень скоро, сменившись другим недоумением.

Попетляв по городским улицам, мы остановились возле здания, аккуратного и чистенького, либо заново построенного, либо недавно отремонтированного. На здании висела табличка, но из-за дальности расстояния, того, что было написано на ней, я не могла прочитать.

«Нива» заехала на свободное место в «кармане» перед тротуаром, предназначенном для парковки, и, выйдя из машины, Кристина снова скрылась из моего поля зрения.

Чтобы иметь время сориентироваться в ситуации, а также чтобы не выдать себя, ехала я довольно медленно и, осмотревшись, без труда нашла подходящее место, чтобы припарковаться и самой. Мы находились вдали от центральных улиц, обочины были практически свободны, и я даже смогла выбирать.

Я и выбрала. Отличное, укромное местечко, откуда мне видно всех, а меня не видно никому.

Оставив машину «отдыхать», я пешком прогулялась до интересного здания и на табличке прочла: «Центр исламской культуры».

«Ничего себе!» – возвращаясь обратно к машине, я очень радовалась, что в тихом закоулке до сих пор не появился ни один прохожий и никто не видит выражения моего лица.

Дальше в лес, больше дров. Впрочем, тайна необычного наряда, будем считать, разъяснилась. Наверняка в этом центре подобный костюм – стандартная униформа и в другом виде просто не пускают. Только что это за культурные навыки прививают здесь, вот что мне хотелось бы знать.

Может быть, по характеру я склонна к преувеличениям, но, сопоставляя факты и анализируя последние данные, никак не могла отделаться от мыслей о радикалах. Темноглазые шахидки, пояса смертников так и мелькали у меня перед глазами, когда, отойдя на безопасное расстояние от культурного центра, я вновь садилась в машину.

Для чего она училась стрелять? Для чего каждый день тренируется, ездит в тир, пробует разные виды оружия? Ведь биатлонистке достаточно винтовки. А в тире – весь набор, это я хорошо запомнила, и наверняка Кристина умеет стрелять из всего, что там представлено. Умеет стрелять хорошо. Метко.