– Имел прежде дело с оружием? – спросил вандарий со странной интонацией, пока Игорь возился.

С заминкой дошло. Ипатий чётко сказал: о прежней армии не болтать. А Игорь при демонстрации автоматически следил, чтобы ствол на человека не направлять. Это было вбито железно в подкорку в бесчисленных караулах в земной части. Как и извлечение магазина, а потом передёрнуть затвор, на случай нахождения патрона. Кроме шуток, одному сослуживцу другой умудрился пулю в ногу засадить. Страшно, видите ли, было ночью на посту. А потом извлечь патрон забыл. Кость товарищу раздробил. Слава богу, конечность не отрезали, но хромать тому теперь всю жизнь. После этого не ошибёшься. И вот Игорь продемонстрировал чисто машинально, вопреки предупреждению.

– С охотничьим, – отговорился Игорь.

– Ну да, – ухмыльнулся Прокл, – все вечно невинные, и выселяли их без причины.

– Ты это о чём? – Кажется, вандарий очередной раз заподозрил его в каких-то мятежах.

Интересно, как мысли у вояк сходятся. Ну и плевать. Сами себе объяснение придумали, пусть радуются. Опровергать и подтверждать Игорь не собирался.

– Да так, мысли вслух. Не трусь, прошлое в прошлом, а здесь другая жизнь.

– А я и не волнуюсь. С чего?

– Ну и ладно, – поднялся вандарий. – Раз сам могёшь, подмастерью вдолбить – твоя обязанность. Работай. Объясняй.

Игорь со вздохом посмотрел Астрика.

– Смеётесь, доминус Прокл, – обиделся мальчишка.

Тот молча отмахнулся и, спрыгнув на насыпь, удалился.

– Это о чём было?

– Да умею я всё по части модели семьдесят восемь, и Прокл прекрасно это знает. И семьдесят пятую я отстреливал, и восемьдесят первую вылизывал. Зря при части жил? Любой пацан на стрельбище бывал, а уж чистить за господами…

Заставить излагать ТТХ винтовок и револьверов? А на черта ему сдалось, сколько досок пробивает пуля? Разве из вредности.

– Тогда почисть и собери, – показав на детали, приказал хозяин. – Потом спать пойдём. А оружие должно быть в состоянии готовности, пусть сто раз не понадобится.

Презид был маленьким и щуплым. За прошедшие годы он ещё больше усох и стал ближе к земле. Кроме того, и походка смотрелась достаточно странно. У хозяина провинции имелись серьёзные проблемы с ногами. На виду у придворных он шёл с преувеличенно прямой спиной и с величайшим достоинством, но иногда сил не хватало, и тогда, вопреки железной воле, начинал волочить ноги и горбиться. Все в подобных случаях старательно изображали слепоту, а Юний продолжал игнорировать любые подпорки типа слуги или резной трости, которые могли принизить престиж высокого сана и его важность. Тем не менее кое-что резко отличалось от привычного. И не требовался многозначительный взгляд Иоанна, чтоб это увидеть.

Господин шествовал в сопровождении сына Валерия. Прежде день повелителя начинался с доносов. Он прогуливался по парку и, согласно никому не известным распоряжениям Юния, допускал до уха того или другого. Традиции было много лет, и Савелия пару раз после назначения тоже выслушивал. Но в основном интересовался не сложностями в дальних округах, а именно доносами. Причём не брал ни под каким видом в письменном виде. Исключительно устно. Это давало возможность при необходимости списать нечто неприятное на докладчика. Якобы неправильно доложил, а без соответствующей бумаги тот не мог доказать свою правоту и защититься. Такой любопытный и малоприятный для попавших в неудобное положение способ решения проблем.

К тому же он дополнялся ещё и полным нежеланием хоть что-то подписывать. Вряд ли за шестьдесят лет правления он хоть раз где-то оставил автограф. В определённых случаях использовал печать и факсимиле, и даже магистры не знали, умеет ли он вообще писать или читать. С книгой или документом его сроду никто не заставал. Доклады излагали вслух специальные люди из канцелярии. И получали распоряжения. Обычно очень тихим голосом, так что приходилось старательно прислушиваться, и почти всегда тёмные и двусмысленные. Юний редко прямо занимал чёткую позицию, предпочитая находиться над схваткой чиновников и аристократов, вмешиваясь лишь в исключительных случаях.

Поэтому личная канцелярия и отдельные допущенные до тела министры получали огромный вес. Одновременно, облекая решение в письменную форму и давая ему ход, чиновники крупно рисковали. В случае серьёзного недовольства по итогам указа громы и молнии обрушились бы на неправильно истолковавших сказанное Юнием. Колоссальная власть и немалые богатства, приобретаемые на этой службе, неоднократно заканчивались крупными неприятностями. Иных казнили, другие отделывались опалой или ссылкой, но сам презид, по определению, не способен на глупость. Этого мудрого и пекущегося о благе для всех подвели жадные бюрократы.

Юний остановился перед приглашёнными придворными и внимательно обвёл их взглядом. Несмотря на дряхлость, зрение у него было отличное, однако, насколько хорошо он соображал, оставалось для большинства тайной. Господин благосклонно назвал несколько имён, и счастливые замеченные низко поклонились. Помнит. Собственно, их и позвали во дворец не столько выразить почтение, сколько чтобы они убедились в здравии презида. Уж точно не покойник и никто не держит в подвале с дулом у виска. Старик посмотрел на сына и кивком дал понять, что ему позволено удалиться. Валерий отвесил поклон и, пятясь, чтобы ни в коем случае не повернуться спиной, отодвинулся за спины.

По аллее мягко подкатил «роллс-ройс» и остановился точно рядом с господином. Юний обожает машины из «тридцать второго» мира, и в гараже у него стоит пара десятков новейших моделей разных фирм; старые, в качестве жеста расположения, он дарит полезным чиновникам. Слуга в ливрее услужливо распахнул дверцу, и презид тяжело сел в автомобиль, держась за крыло. Всё-таки ходьба с прямой спиной и не спотыкаясь далась с трудом. «Роллс-ройс» тронулся в направлении спального крыла. Один, без охраны. Очередная демонстрация без слов: Юний у себя дома и ничего не боится. Гости, разбившись на группы, стали оживлённо обсуждать событие, всё ж две недели во дворец практически никого не допускали.

К Савелию, уже собравшемуся тихонько удалиться (всё равно никто в толпе не станет прямо высказываться), подошёл один из слуг и поклонился.

– Следуйте за мной, – произнёс он еле слышно. – Нет, – остановил слуга Савелия, когда тот оглянулся на Децима, – это личное приглашение.

На провокацию походило меньше всего. Да и не собирался магистр разгуливать в одиночку по парку величиной с небольшой лес, где даже олени с зайцами свободно бегают. Савелий махнул своим людям, и Сергий с Иоанном пристроились сзади. Слуга пошёл по аллее, свернул в крытый переход и повёл их каким-то старым коридором мимо манекенов в латах, вооружённых саблями, мечами и огромными копьями для всадников с толщиной древка в руку взрослого мужчины. Всем этим добром, как и алебардами с булавами, давно не пользовались. Чисто галерея древностей.

В этом крыле дворца магистру прежде бывать не приходилось. Ничего удивительного. Наверняка и постоянно живущие здесь не знали всей планировки. Дворец только назывался так. Здесь находился отнюдь не один красивый терем, подражающий местопребыванию Василевса в метрополии. На самом деле их было несколько, и они постоянно перестраивались. В течение нескольких столетий много чего воздвигли, множество жилых зданий с населением размером в приличный городок и кучу хозяйственных помещений, и по размеру комплекс не уступал Древнему Риму, с его храмами и семью холмами.