– В Трубный холм? – спросила Лили.

– Нет. Она жила в городе. Её отец торговал тканью и плетёными изделиями. Он неделями пропадал в море, но в тот день случайно оказался дома. Это был хороший человек, хоть и плевать толком не умел. Мы сели и стали беседовать. Он хотел поближе узнать парня, который собирается ухаживать за его дочерью. Пока мы разговаривали, вошла служанка и предложила чаю. Я отказался, а он, взяв чашку и случайно пролив чай на пол, принялся бранить служанку, да так, что мне стало неловко. Дочка, войдя, приняла сторону папеньки. Она выгнала бедняжку из комнаты, да ещё и поддала ей коленом под зад. Но перед тем как Зола Мэй захлопнула дверь…

– Зола Мэй? – с удивлением спросила Лили.

– Так точно. Перед тем как Зола Мэй захлопнула дверь, я мельком поймал взгляд служанки и в её глазах увидел огромную силу… точь-в-точь надвигающийся шторм. Красавицей она не была – так, хорошенькой, и вся раскраснелась от попрёков и возни. И волосы у неё были коротко острижены. Тут дверь захлопнулась, и она пропала. Я смутился и сказал: «Ну, на чём мы остановились?» Зола Мэй, конечно, заулыбалась, подошла к отцу и принялась его успокаивать. Он тут же дал мне разрешение ухаживать за его дочкой, и вскоре я простился с прежними товарищами и морской жизнью. Признаюсь, мне надоело бегать от драконов. Так я стал женихом Золы Мэй Рубельшоу. Я снял комнату в гостинице на берегу, нашёл работу в рыбной лавке и постарался прихорошиться. Стал причёсываться, знаете ли. И даже мыться раз в неделю. Не знаю, что Зола Мэй во мне нашла, но она страшно меня любила. Впрочем, прошло немного времени, и моё сердце перестало трепыхаться как птичка. Тогда я начал вслушиваться в речи Золы. Она вечно говорила о своих красивых платьях, о том, что терпеть не может Зелёные лощины (а я их так полюбил!), и как ей хочется вырваться из родного городка и повидать мир. Ну а мне уже надоело скитаться, и, кроме того, я бы не решился выйти в море из страха перед драконами. Каждый раз, приходя к Рубельшоу, я встречал ту служанку. Как я уже говорил, красотой она уступала Золе Мэй, но чем-то таким, знаете, брала за душу. Беседовать с ней было гораздо приятней, и через две недели я уже знал, как она живёт. Она трудилась не покладая рук. Молчала, когда старик её бранил, и терпела, что Зола Мэй обращалась с ней хуже, чем с собакой. – Подо улыбнулся до ушей. – И однажды всё переменилось. Как-то вечером мы с Золой сидели на скамейке в саду, толковали о том о сём, и я ей прямо сказал, что больше не хочу путешествовать. Я не собирался уезжать из лощин, раз уж дыхание Создателя прибило мой корабль к суше. Зола вздохнула и сказала: «Ну что за пустая болтовня! Погляди, Подо, разве я не красива?» Она встала, закружилась и распустила свои прекрасные волосы, потому что знала, что при виде такой красоты я слабею, как любой мужчина. Но в ту самую минуту мимо прошла служанка, ведя осла, гружённого овощами на продажу. Рядом бежал пёс, и она на ходу гладила его, чесала за ухом – и улыбалась прохожим. И тут я понял, что буду гораздо счастливей на месте этого пса, чем на месте мужа Золы Мэй. За всё время знакомства я ни разу не видел, чтоб Зола Мэй трудилась. Ни разу не слышал, чтоб она сказала доброе слово хоть кому-нибудь, кроме меня и своего папаши. Она никого, кроме себя, не слушала, и до моих забот ей не было дела. Когда служанка прошла мимо, Зола Мэй всё ещё стояла передо мной, чтоб я на неё полюбовался. Она тряхнула своими каштановыми волосами – и тут служанка (я даже имени её не знал, потому что в доме её называли просто «служанка») посмотрела на меня и улыбнулась. Эта улыбка была как молния! Я встал и попрощался, сказав, что Зола может кривляться сколько влезет, но любоваться на неё я не стану. – Подо рассмеялся и хлопнул себя по колену. – Вы бы видели Золу! Даже если бы я испортил воздух, она удивилась бы меньше. А я захромал по улице вслед за служанкой. Я понял, что она гораздо красивее Золы!

– Эта служанка и была Вендолин? – спросил Джаннер. – Но… её родители не бедствовали! Почему же она работала у чужих людей?

– Наша семья всегда считала, что умение трудиться лучше богатства и титулов, – сказала Ния. – Да, у моего деда было достаточно денег, чтобы всю жизнь прожить в безделье, но он хотел, чтобы его дети научились ценить прилежный труд и хороший отдых. В юности я сама торговала на рынке. Вот почему в Глибвуде я не позволяла вам троим сидеть сложа руки.

– На Анниере Эсбен, ваш отец, частенько копал на поле картупель бок о бок с простыми фермерами, – подтвердил Бонифер. – А ведь он был королём! Не всем по нраву эта традиция, зато Сияющий Остров всегда славился добротой. Всё началось с Создателя, передалось королям, а затем и подданным, точь-в-точь как по оросительным каналам льётся речная вода… и земля цветёт.

– Ну, и ты сразу женился на Вендолин? – спросил Кальмар.

– Если бы, – усмехнулся Подо. – Нет, всё оказалось не так просто, как я думал. Я влюбился в Вендолин куда крепче, чем в Золу Мэй. С той самой минуты, как я расстался с Золой и пошёл за служанкой и её ослом, мне словно что-то вступило в сердце. Всё, что я находил красивым в Золе, вдруг стало уродливо. А заурядное личико Вендолин сияло ярче солнца. Я вспомнил, как Зола всякий раз, торгуясь на рынке, словно теряла свою прелесть. А у Вендолин были и красота, и доброта, и глубина, и сила. Такой замечательной девушки я в жизни не встречал. Она и в рабочем платье была красавица!

– Дедушка, какое отношение это имеет к школе? – спросил Кальмар.

– Потерпи, парень, сейчас узнаешь. Прийти сюда, в Трубный холм, чтоб познакомиться с родителями Вендолин, – вот что было трудней всего. Я-то ведь считал себя красавцем – гордился своими усами, длинными патлами, татуировками и даже культяпкой! – Подо притопнул деревяшкой. – Я ничего не боялся. Но тут я встретился с Карганом Игиби. Он был ростом с дерево, и мышцы у него напоминали арбузы. Он походил на Железного Кулака, короля