«Как бы мне узнать правду? – гадала Варя, пока Кудряш вызывал для нее такси и они в обнимку шли к воротам. – Похоже, это и есть волшебный ключик. К сундуку, где лежит сердце Вани Кудряша. Мне надо его открыть, этот сундук. И я это сделаю. Я же очень умная. Только никто об этом не догадывается…»

– Пока, солнце, – Кудряш помог ей сесть в такси. – Я тебе позвоню.

Дверца захлопнулась. Варя ехала по пыльным калиновским улицам, глядя, как они на глазах пустеют. Рынок закрылся, покупатели разошлись, а теперь разъезжались и продавцы. Варю, как и всех, ждал скучный унылый вечер. Так она думала, но потом оказалось, что ошиблась. Этот вечер вовсе не был скучным.

– Сразу видно: у Ваньки Кудряша была, – сказала мать, скользнув по ней взглядом.

Варя молча села за обеденный стол, накрытый по обычаю в гостиной.

– Да, мужским здоровьем его Бог не обделил, – с усмешкой продолжила мать. – Полночи с Иркой Зверьковой кувыркался, а еще и на мою дурочку силы остались. И ведь справился, шельмец! Вон, лоснится вся, будто блудливая кошка! Да есть у тебя гордость, Варя?

– Я была в магазине, – спокойно сказала она и с аппетитом принялась есть грибной суп.

– И что дают в том магазине? – прищурилась Мария Игнатьевна. – Какую такую отраву, что ты себя не помнишь? Я сегодня чай пила с Зинкой Косой. Так Ирка, едва от нее Кудряш ушел, принялась подружкам названивать и хвалиться. Так и до Зинаиды дошло. Она у нас известная на весь город сплетница. Кудряш-то Ирке Зверьковой наутро сережки золотые подарил. С изумрудами, слышишь, Варя? А ты задаром даешь, дурочка. Или даже приплачиваешь? А я-то думаю, куда все твои карманные деньги уходят!

– Все! Хватит! – Варя отшвырнула ложку. – Ты меня нарочно достаешь! Но ничего у тебя не выйдет! Это моя жизнь, понятно?!

– Я твоя мать! – повысила голос и Мария Игнатьевна. – Ты меня позоришь! И не забывай: ты в моем доме живешь и на мои деньги! Ванька тебя замуж-то не берет. А я не гоню лишь потому, что надеюсь: ты скоро образумишься. Я понимаю, что это молодость, девчонка ты еще, – уже гораздо мягче сказала она. – Поэтому надо слушать старших. Перестань к нему бегать, Варя. Дрянь человек. И мужик – дрянь, несмотря на стать. Для него женщины – грязь. Ни одну он не уважал и уважать не будет. Я уж не говорю о любви. Кудряшу такое чувство незнакомо, тут и гадать не надо. Подумай: ведь он намного старше тебя. Лет через десять ты поймешь, насколько это большая разница в возрасте, когда он гири тягать перестанет да бегать по утрам. Не железный же он. Ты ему зачем-то нужна. Небось, к деньгам моим подбирается, но понимает, что у меня сын есть. Все ему достанется. И я тебе совсем ничего не дам, если ты выйдешь за Кудряша замуж. А больше у тебя ничего нет, кроме моих денег. Ни красоты, ни ума, раз к Ваньке за любовью бегаешь. Он что-то задумал, стервец, только вот что? Ох, боюсь я за тебя, Варя.

– Будто ты кого-то любишь, – буркнула она. – И меня ты из дома не гонишь, потому что все еще надеешься выгодно продать. Не понимаю, мама: чем тебе Кудряш-то не угодил? Договорились бы по-хорошему…

– А ну цыц! – прикрикнула на нее мать. – Он, как деньги твои к рукам приберет, тут же и разведется. А не то – в могилу тебя сведет. Он в способах-то не разбирается. По головам идет.

– Кто бы говорил! – не выдержала Варя.

Из-за перепалки Кабановы и не заметили, в каком состоянии находится сидящая тут же, за обеденным столом, Катерина. А она только и думала о том, как бы на нее не обратили внимания. После разговора с Борисом Катерина могла думать только о назначенном свидании. Ее обычно бледные щеки пылали, губы алели, как маки, и даже кончики ушей розовели от волнения. Катерина то и дело поправляла волосы, чтобы их спрятать.

Слава богу, у Марии Игнатьевны зазвонил телефон, и она встала из-за стола. Звонили из Москвы, и Кабанова ушла с телефоном в свой кабинет.

– Варя, мне надо с тобой поговорить, – краснея, сказала Катерина.

– Понимаю, – подмигнула та.

– Ты не то понимаешь, – напряженно сказала Катерина.

– Что-то случилось? – насторожилась Варя, и Катерина глазами указала наверх, на лепной потолок, где висела огромная люстра. Там, на втором этаже был кабинет Марии Игнатьевны. И Варя все поняла.

Закончив обедать, они вышли в сад.

– Ну, говори, – велела Варя.

– Твоя мать велела мне свести тебя с Борисом, – горько сказала Катерина. – И даже дала мне ключ от калитки, в которую Борис этой ночью войдет. Мы с тобой с этого дня будем спать на веранде. Там уже готовят комнаты, в том крыле.

– Что ты сказала?! – оторопела Варя. И рассмеялась: – Так вот что она задумала! С Диким, видать, сговорилась! Тоже мне сравнила! Кудряша и… – она запнулась. – Извини, я не то хотела сказать.

– Значит, Борис тебе не нравится? – обрадовалась Катерина.

– Конечно, нет! Но такой случай упускать нельзя. Значит, моя мать уверена, что ты побежишь выполнять ее приказ? – задумчиво сказала Варя. – Вот и отлично! Вдвоем-то мы ее уж точно вокруг пальца обведем. У нее сейчас серьезная проблема: Кулигин. И какое-то время мама будет этим занята. Ей будет не до нас с тобой. Я уж постараюсь, – загадочно сказала она.

– Так что мне делать?

– На веранду перебираться, что ж еще? – весело сказала Варя. – Только за калитку этой ночью мы выйдем вдвоем.

– А если свекровь узнает? – испугалась Катерина.

– Не сразу, – тонко улыбнулась Варя. – А потом я что-нибудь придумаю. Ну, гуляем? – И, обняв Катерину за тонкую талию, Варя требовательно заглянула ей в глаза. – Эх, как же хороши эти летние ночки-то! Небось, вода в Волге теплая-претеплая. Ты никогда не купалась нагишом?

– Да ты что?!

– Зачем жить, если не любить? Вина не пить, на машине не гонять по ночным дорогам… Не купаться в Волге нагишом, не трахаться на пляже, под шум прибоя, когда волны лижут пятки. Пляжики-то у нас у-узенькие… Те, о которых только влюбленные знают. И ты узнаешь. Ну, идем вещи переносить. А то Глаша до ночи будет копаться…

…К полуночи все в доме стихло. Даже Глашины шаги, которые за три года Катерина научилась различать под дверью, как бы тихо горничная ни ходила. Повсюду погас свет, кроме фонарей у парадного.

Варя, стоя перед зеркалом, красила губы.

– Кто это заметит, в темноте-то? – улыбнулась Катерина.

– А мы в кабак поедем. Там заметят.

– Да ты что?! Я не поеду. Ни за что!

– Боишься, что увидят? – усмехнулась Варя. – Есть такие места, куда простые смертные не вхожи, и такая обслуга, которая предпочитают держать язык за зубами. Мы с тобой не абы к кому на свиданку-то идем. Не переживай – они все устроят.

Катерина невольно вздрогнула: ожил ее мобильник. Тот самый. Почти одновременно и Варе пришла эсэмэска.

– Ну, пора! – сказала она и взяла с вешалки расшитую пайетками ветровку. – С реки, бывает, дует.