Эта ассоциация у Егорова возникла в связи с тем, что никакого смысла таиться при покидании рабского барака, ставшего ему на какое-то время пристанищем, не было — двери не запирались на замок или засов и рабы или рабыни свободно могли ночью выходить во двор по нужде.

Посмотрев на Имариса мирно спящего рядом, сложив руки лодочкой под щекой, как когда-то давно в детском садике учили спать Игоря, попаданец, усмехнувшись невольным воспоминаниям, тихо встал, неспеша оделся и намотал на ноги обмотки. Задумчиво посмотрел на свои болотные сапоги — брать или не брать? — решил взять, чтобы потом не было мучительно больно от кваканья жабы в душе.

Так-то, по жизни, Егоров никогда жадностью не болел, однако, выкидывать или оставлять то, что ещё может пригодиться не желал. К тому же, болотники — это ведь не просто вещь, а то немногое, что у Игоря осталось от родного мира. Даже отобранные у него часы он собирался вернуть, хоть и не знал пока как. Сначала нужно сделать ноги, а потом уж подумать и о другом. Решать, иными словами, задачи по мере их поступления.

В этот раз ни одной из лун на ночном небе ещё не светило — они должны взойти поочерёдно через пару часов после почти наступившей полуночи.

— Быстрее чуть давай… быстрее… а-а-а…

На небольшом стожке подгнившей соломы, располагавшимся между бараком и забором мучного склада, под одним из пастухов стонала та самая прачка, что пару дней в начале пребывания Игоря в поселении делала ему недвусмысленные намёки, при каждой встрече. Пока до неё не дошло, что "руссо туристо — облико морале".

Егоров был уверен — в отношении собственного характера и привычек — что новый средневековый мир никогда не подомнёт его под себя и не заставит западать на столь неухоженных девушек. Хотя, надо отдать должное этой рабыне, она была вполне симпатична, и годочков ей вряд ли было больше двадцати.

Обойдя по широкой дуге милующуюся парочку, попаданец решительно двинулся вдоль ряда домов, кузни и длинного барака-общежития для семейных рабов к замковой тюрьме. Но сначала, свернув от общежития к башне, остановился возле небольшого склада, где хранились повседневно расходуемые запасы продовольствия.

Игорь пошарил в темноте возле забора и под травяной кочкой нашёл запрятанный им четыре дня назад кривой гвоздь, на который он случайно наткнулся, таская воду строителям новой ручной мукомольни. А ведь наверняка кого-то за утрату столь ценного железного имущества ободрали у столба.

Главной охраной от воровства здесь служила безмерная жестокость наказания за оное. Отрубание руки или рук — ещё не самая суровая мера. Только вот на попаданца теперь такая защита не действовала совсем. Егоров рассудил, что семь бед — один ответ. После того, что он совершит в ближайшие минуты его никто по головке не погладит. Да ещё и спланированная им сейчас кража — ничто по сравнению с тем гоп-стопом, который он собирался устроить барону Криму Рою чуть позже.

С помощью гвоздя и какой-то матери Игорь открыл ставни окна боковой стены, проник в склад и утащил оттуда, сложив в один из имевшихся там мешков — предварительно высыпав из него крупу прямо на глиняный пол — килограммов десять, не меньше, вяленного мяса — кажется, конины и говядины — и три десятка сухих пресных лепёшек. Если бы попаданец планировал обычный побег, то, само собой, был бы скромнее в своём хапужничестве.

Оказавшись вновь на улице, Игорь тщательно вернул ставни на место и двинулся выполнять следующий пункт намеченных действий.

Дверь в тюремный дом оказалась не запертой изнутри. Впрочем, окажись по другому, Егорову бы это проблем особых не доставило. "Я теперь из тех, про кого обычно говорят: в дверь выгони — в окно залезет", — пошутил над собой Игорь.

Конечно, бывшему сержанту спецназа полагалось быть полностью невозмутимым и спокойным, но Игорь ещё по своему прошлому опыту, участвуя в боевых операциях рискуя жизнью, знал, что так не бывает. Как говорил наставник и старший товарищ Пасюк, когда пули свистят, атеистов рядом нет. Вот и сейчас лёгкий мандраж попаданец всё же испытывал, хотя, держать его под контролем он научился давно.

Перед спуском в подземелье, в самом здании было всего две комнаты, правда, больших. Одна выполняла роль кухни, столовой и кладовой — здесь стояло три здоровенных грубо сколоченных не закрывающихся шкафа, а другая спальни, в которой сейчас находились сам тюремщик, развалившийся на продавленной низкой кровати, и спавший на подстилке из набитого, похоже, соломой большого холщёвого мешка тот самый мальчишка, что прибегал к водоносам с приказом явиться к тюрьме на работу.

Кем был этот мальчишка вертухаю — слугой или родственником — понять было сложно. Но не рабом — это точно — отсутствовал ошейник, да и одет он был по местным меркам прилично — в чистые портки и льняную рубашку.

Мерзавцу Анару Игорь мог свернуть шею — самый быстрый и эффективный способ убить тюремщика, но попаданец решил не повторять тот способ, который он уже использовал с Густом. Кого-нибудь это могло навести на мысль, что случившееся с дружинником не было несчастным случаем, и, скорее всего, являлось делом рук чужака. А значит, каторжанин гораздо более опасен, чем выглядит. Егоров же считал, что лучше пусть его недооценивают, тогда будет гораздо больше шансов на победу, случись ему сойтись в бою с баронскими вояками.

Попаданец нашёл меч тюремщика — на удивление, у этого пьянчужки и лентяя он был заточен, как бритва — подошёл к кровати и быстрым движением рассёк Анару шею.

Некоторое время при скудном свете звёзд от распахнутого окна попаданец спокойно наблюдал за конвульсиями тюремщика. С ним он сделал то, что обещал Одрию. Вот пусть их Порядок примет к себе пока этого мерзавца.

Глазами, привыкшими к темноте, Игорь не забывал контролировать и пацана — вдруг проснётся? Когда тело Анара обмякло, попаданец снял с гвоздя моток бечевы, отрезал от него два куска, из тряпки, лежавшей на табурете соорудил кляп, заткнул им рот мальчишке и, уткнув забрыкавшегося пацана лицом в подушку, ловко скрутил ему сначала руки, а затем и ноги. После чего закрепил кляп. Убивать ребёнка, даже если это родственник вертухая, Егоров не собирался.

— Лежи тихо и не дёргайся, — скомандовал он ему, — Понял? Будешь вести себя правильно, останешься живым, нет — зарежу, как барана, — пригрозил Игорь, — Ты хорошо понял?

Несерьёзность намерений каторжанина мальчишка распознать, естественно, не мог, поэтому закивал так отчаянно, что Егоров даже испугался — не отвалилась бы у мальца головёнка.

Сразу в подземелья он спускаться не стал, а провёл скорый поиск трофеев.

Первым делом уложил в мешок с продуктами — сейчас было не до разборчивости — штаны и двое рубах пацана. Прикинув стати иск-магини, Игорь понял, что одежонка мальчишки будет ей коротковата, но не ходить же ей в её ободранном и сгнившем платье? А в штанах, пусть и коротковатых, Тании Молс будет вполне удобно, да и наверняка привычно — Егоров видел, что женщины здесь, включая и обоих баронесс — мать и дочурку-лучницу — свободно щеголяли в чём-то вроде брюк.