"Был ты, Густ, дерьмом при жизни, так, может, переродишься во что-нибудь более путное", — попаданец нисколько не сожалел о содеянном. Единственное, что сейчас его заботило, так это необходимость придать вид ненасильственности смерти этого обормота. И как это сделать, Егоров представлял ещё только отправляясь на дело.

Перед входом в дом дружинников, рядом с крыльцом находился острый расколотый валун, который служил для стирания об него грязи с сапог во время дождя.

Подобные приспособления, только сделанные из металлических полосок, часто использовались в деревнях родного мира попаданца. У деда возле калитки перед дорожкой имелось нечто подобное. Здесь же к металлам, в виду их дороговизны, отношение более почтительное, поэтому, вот вам камень с острым краем, об него и вытирай обувь.

Егоров сначала, оставив труп на тюфяке, прошёл к наружной двери и медленно её открыл, а только потом вернулся за телом Густа и вынес его на улицу в тень от стены дома.

Нашёл подходящий камень и нанёс им сильный удар по затылку трупа. Расчёт Игоря был на то, что специалистов-экспертов, способных определить, что рана на затылке появилась позже наступления смерти, в этом мире ещё нет, и появятся очень не скоро.

После этого, попаданцу осталось только придать Густу соответствующую позу, чтобы никаких сомнений в том, что тот просто по пьяни неудачно сверзился с крыльца и разбил себе голову о сапожную чистилку, ни у кого не возникло.

Зачем дружинника ночью понесло на улицу? Ответ прост. Попаданец, преодолевая некоторую брезгливость, развязал тесёмки на подштанниках своей жертвы и оголил "прибор".

"Вот так, — осмотрел он при свете уже двух лун результат своей работы, — Пошёл мой друг поссать, да не судьба, видать".

Никакого трепета Игорь в этот момент не испытывал — трупов, в том числе и появившихся в результате его деятельности, он в своей жизни насмотрелся достаточно.

На своё место в бараке попаданец вернулся, чуть медленнее, чем покидал его — всему виной вышедшая по малой нужде во двор одна из барачных тёток-рабынь. Пришлось ждать, пока она, вернувшись на своё место неподалёку от двери, перестанет ворочаться.

— Здоров ты спать, чужак, — похвалил утром Игоря один из свинарей, оценив старания Имариса и Ловика по побудке коллеги, — Ещё немного и не только без завтрака останешься, а ещё и розгами попотчуют.

— Правда, Игорь, пошли, — поторопил попаданца Ловик.

На самом деле Егоров проснулся сразу же, как только Одрий, старший среди этой группы невольников, распахнул настеж двери барака и выкрикнул команду вставать. Игорь лишь изображал спящего, прокручивая, что называется, на свежую голову события прошедшей ночи, выискивая изъяны в своих действиях. И не нашёл.

— Уже встаю, — бодро вскочил он, — Что у нас насчёт пожрать?

Лучше бы не спрашивал — такое дерьмо из какой-то крупы, вроде перловой, репы, небольшого количества мелких выварившихся волосатых кусочков свиного сала с кожицей еще надо было постараться так испоганить, что даже пустой как барабан желудок Игоря запротестовал это принимать.

"Нравится, не нравится — терпи моя красавица", — Егоров через силу заставил себя съесть всю миску, правда, добавки не попросил. Тут надо отдать должное баронскому управляющему — на кормёжке рабов не экономили, и любой из них мог попросить и вторую миску.

К удивлению Игоря, желающих употребить внутрь дополнительную порцию этой мерзости нашлось немало.

— Начнём что ли с прачечной? — вслух поинтересовался Имарис у своей миски.

Но ответил ему Ловик.

— Там мы и вдвоём натаскаем, как раньше, — он хитро подмигнул своему приятелю, стараясь сделать это незаметно для чужака, но попаданец увидел, — А Игорь пусть скотникам пока начнёт носить, мы потом к нему присоединимся.

Опять этот раб хитрил, Игорь сразу же понял, что ему вновь подкидывают работу на более неприятном направлении, но возмущаться не стал по двум причинам. Первая, это то, что парни в общем-то оказались неплохими, приняли его в свой коллектив вполне доброжелательно и даже поделились доппайком, а вторая причина заключалась в том, что скотный двор располагался в направлении дома дружинников-холостяков.

В родном мире Егорова говорили, что убийц всегда тянет на место преступления. У Игоря таких позывов не было, но одним глазком посмотреть, как складывается ситуация с обнаружением тела Густа, всё же хотелось. Для понимания общей обстановки.

Проходя мимо дома дружинников с пустым ведром — жаль, что он не бабка — попаданец ожидаемо трупа своего "приятеля" не увидел. Возле крыльца стоял незнакомый ему дородный бородатый мужчина — судя по одежде, кто-то из управителей, десятник Итом и пара бойцов.

Их разговор между собой вовсе не был встревоженным или даже грустным, а Итом, увидев чужака, даже вполне дружелюбно подмигнул. "Всё в порядке, — сделал вывод Игорь, — Смерть придурка сочли естественной".

Несмотря на тяжесть и занудность выпавшей ему работы, бывший спецназовец не останавливал свой мыслительный процесс, постоянно выискивая оптимальный вариант своего побега.

Напрямую вопросов о возможности отсюда сбежать он, разумеется, никому не задавал, понимал, что намерения чужака здешние рабы с лёгкостью выдадут своим хозяевам, но постоянно пользовался моментом спросить как-нибудь вскольз.

Уже в первые четыре дня своего пребывания в поселении-замке барона Крима Роя Игорь понял, что бежать надо именно отсюда, не дожидаясь отправки на рудник. Он видел, как с обозом собранного урожая свеклы повезли двух рабов на продажу в Шерод — их заковали в цепи, как и его после поимки. Так что, сбежать с дороги гораздо сложнее. А с рудника, можно догадаться, и вовсе невозможно.

— Слышь, Ловик, — спросил Игорь у коллеги, когда они носили воду в конюшню, — А что это за старик такой сумасшедший в подземелье сидит. Всё плюнуть в меня норовил.

Накануне вечером к попаданцу подошёл местный тюремщик — как Егоров тут же выяснил — и позвал за собой в замковую тюрьму, располагавшуюся рядом с башней.

Такое устройство узилища Игорь видел впервые — смесь подземелья с зинданом. В небольшом сосновом срубе под крышей вниз шла каменная лестница, заканчивающаяся коридором под каменными сводами. Справа и слева от прохода располагалось по четыре круглых, как колодцы, ямы, глубиной метра три и диаметром метра четыре, накрытые тяжёлыми дубовыми решётками, запирающимися на дубовые же засовы — дефицит железа сказывался и здесь.

В каждой такой яме имелась деревянная бочка, вёдер на десять, и ведро для справления нужды. Бочки заполняли водоносы, а вёдра выносили золотари. И то, и другое, делалось по одному разу в пятидневку, как скупо обронил тюремщик, с недовольством посмотрев на не в меру любопытного каторжника-иноземца.

Правда, из всех ям были заняты только две — тут непонятно, то ли барон слишком добр и не держит в тюрьме понапрасну, то ли слишком зол и отправляет провинившихся или на порку, или на казнь. Егоров предполагал, что, скорее, второе, если вспомнить быструю расправу над пожилым рабом и дружинником Фэйзом тогда в охотничьем лагере. Да и здесь Игорь за каких-то несколько дней уже успел посмотреть на лупцевания со всей дури батогами провинившихся, служившие не только воспитательным процессом, но и развлечением для всей баронской семьи, обитателей замка и, к огромному удивлению попаданца, рабов.