Рабыня явно была не прочь поболтать с симпатичным, молодым, старше её всего на год, статным иноземцем. Игорь, надо сказать, с первого дня почувствовал к себе благожелательное внимание со стороны местного женского общества, от самой опустившейся барачной рабыни до обоих баронесс — матери Ноки и дочери Эфры. И вместо радости от понимания этого факта, испытывал, скорее, недовольство и тревогу.

Барачные рабыни были слишком неухожены, к тому же, от них неприятно пахло, а внимание местных светских львиц грозило попаданцу весьма предсказуемыми последствиями — что такое средневековое общество, Игорь представлял хорошо, и уже на собственном опыте, так что, "минуй нас пуще всех печалей, и барский гнев, и барская любовь".

В этом смысле, Рина никакой угрозы его целомудрию не представляла. Рабыня была достаточно умна, чтобы не рисковать своим весьма завидным положением служанки и постельной утешительницы жреца Порядка.

Не заметно, что пожилой жрец в девушку влюблён, но она его — как в таких случаях часто говорят — полностью устраивает. А с учётом довольно большой разницы в возрасте — не менее тридцати лет — между ними, у Рины есть хороший шанс, что хозяин не станет когда-нибудь подыскивать на её место другую.

— Слушай, Рина, — натаскав уже больше двух третей необходимого количества воды, попаданец задал по настоящему интересующий его сейчас вопрос, — А кто та иск-магиня, что сидит в тюремной яме? Когда ей в клетке бочку наполнял, так она на меня волком смотрела, как будто бы это я её под решётку посадил. Хотя, извини, откуда тебе знать?

Игорь сознательно провоцировал девушку на полную откровенность. Разве может служанка самого жреца, к которому приходят за советом даже владетель замка, быть не информированной, да ещё и признать это?

— А про брата нашего барона тебе не интересно? — самодовольно ухмыльнулась Рина, — Могу про обоих узников поведать.

— Не, не интересно, про него я уже знаю.

— Может знаешь, и за что его наш господин туда посадил?

У Егорова было несколько вполне правдоподобных версий причин заключения в тюрьму баронского брата, напрашивающиеся сами собой, но выяснять, какая из них верная, ему не хотелось — выживший из ума мужчина его не интересовал, в отличие, от иск-магини, которую он рассматривал в качестве своей напарницы при побеге.

Егоров не исключал варианта, что на каком-то этапе ему предстоит пробиваться с боем, и иметь в этот момент рядом боевого товарища лишним точно не будет. Сомнений в том, что иск-магиня представляет для врагов угрозу, у него не было — не зря же ей руки зажали в колодки.

Рина, довольная своей осведомлённостью, поведала Игорю, что иск-магиню зовут Тания Молс, ей не больше тридцати и когда-то она с мужем были богатыми торговцами в Шероде, нашедшими средства себе на инициацию и на несколько заклинаний. Но потом муж Тании, взяв большую сумму денег в долг и почти все семейные сбережения, отправился в портовый город Пелон, снарядил тас небольшой караван судов, с которым уплыл на южный континент, да так и не вернулся.

Когда прошло пять лет и ростовщики потребовали от жены или вдовы Молс — этого точно никто сказать не мог — возросшего на процентах до невообразимых размеров долга, то Тания решила сбежать. Детей они с мужем не успели завести, имущество у неё и так должны были забрать, так что терять ей было нечего, кроме долговой ямы и продажи в рабство.

Сбежав от городской тюрьмы молодая женщина угодила в баронскую. Крим Рой, посчитав попавшуюся ему по глупости иск-магиню своей законной добычей, не торопился отправлять её в Шерод, предлагая ей добровольно пойти к нему в рабство и дать соответствующую клятву в храме.

— Да уж, печальная история, — посочувствовал молодой женщине Игорь, — Из князи в грязи. И давно она уже сидит в яме?

Рина, подняв глазки вверх, принялась шевелить губами, проводя для неё вычисления сложные вычисления.

— Четыре пятидневки и два дня, — с облегчением от успешного завершения мыслительного процесса наконец выдала она, — Не соглашается пока. Ну, ничего. Барон и не таких к послушанию приводил. Я думаю, ещё пару пятидневок и, если не образумится, начнут лучше убеждать.

— Да, я тоже так думаю, — согласился попаданец, хорошо уже зная местные меры убеждения, — А не страшно будет барону иметь такую строптивую рабыню? Всё же, иск-магиня как-никак. Смагичит что-нибудь убойное.

Рина хмыкнула и посмотрела на иноземца, как на несмышлёное дитё.

— На кого смагичит-то? — она оглянулась в сторону храма, не появился ли там её хозяин, — У господ, у капитана, у моего хозяина, может ещё у кого из управителей или десятников — не знаю точно — есть защитные амулеты. А кого-то другого магией прибьёт?… Так и ты тоже можешь кого-нибудь убить. Вон, какой здоровый и ладный, — неожиданно она провела рукой по плечу Егорова, и тут же испугалась, похоже, своих мыслей, — Всё, Игорь, ты сделал, что было надо. Иди, а то хозяин будет ругаться. Только… подожди.

Она быстро сбегала в храм, через задний вход и, вернувшись, протянула ему небольшой тряпичный свёрток с вяленым мясом и мучными лепёшками.

— Спасибо, — от души поблагодарил девушку Егоров.

Ему ещё захотелось её обнять, чисто по-дружески, но он понимал, чем девушке это может грозить. Поэтому, расстались с улыбками, оба довольные общением.

Информация о наличии в этом мире защищающих от магии амулетов попаданца не сильно удивила — раз есть разжигающие артефакты, то почему бы не быть и защищающим?

Тюремщик Анар, мерзкий тип и лентяй, прислал за водоносом мальчишку только на третий день после разговора Игоря с Риной. Егоров уже начинал испытывать беспокойство — присвоенные лэном Машвером часы тикали, отбивая время и приближая срок отправки превозмоганца на рудник.

— Эй, Имарис, — взял он за рукав товарища, чья очередь наступила отправляться выполнять поручение — а очерёдность троица водоносов устанавливала сама себе — и придержал, — Если хочешь, давай я схожу.

Имарис удивился, но согласился легко.

— Конечно, только…

— Мне интересно на брата нашего господина ещё раз посмотреть. Правду вы мне про его возраст сказали или соврали.

— Да зачем нам врать-то? — засмеялся раб, — Всё так и есть. Присмотрись и увидишь сам, если света факела тебе хватит.

Игорь улыбнулся, кивнул и, схватив ведро, бодро направился к подземелью.

Тюремщик встретил его у входа в свой острог с недовольной миной на роже. Впрочем, морда Анара — сколько его Игорь ни наблюдал — дружелюбием никогда не отличалась.

— Заставляешь себя долго ждать, каторжанин, — каркнул вертухай, — Лучше бы господин тебя ко мне определил, а то, я смотрю, больно вольготно устроился. Пошли, — он мотнул головой и двинулся впереди.

В прошлый раз тюремщик в подземелье с попаданцем не спускался — сильно болел с похмелья — объяснив тогда задачу на словах. Однако, в этот раз Анар, кажется, чувствовал себя вполне хорошо.