Наконец-то Бабуин соизволил поставить меня на ноги и размотать скотч, которым я была обмотана наподобие вареной колбасы в обертке. Я принялась переминаться на месте, в ногах будто забегало множество крохотных мурашек.

Старая мебель – такую я даже у бабушки не видела: резной буфет темного дерева, полки, явно самодельные, массивный комод. Под потолком пыльный шелковый абажур, по стенам, как я и ожидала, фотографии – жаль, освещение не позволяет как следует их разглядеть.

На круглом столе, прямо на ажурной вязаной скатерти натюрморт, красноречиво свидетельствовавший о «суровых мужских посиделках»: бутылки из-под пива, вскрытые упаковки хлеба и копченой колбасы в нарезке. При виде этих «остатков пиршества» я с удивлением отметила, что съеденный накануне ужин бесследно испарился, уступив место сосущей пустоте в желудке. И почему я не заказала ту рыбу в кляре? И суп с мидиями тоже сейчас бы не помешал.

Не дав мне толком прийти в себя, Бабуин открыл дверь и подтолкнул меня в соседнее помещение – крохотную, узкую комнатушку за печкой. Должно быть, когда в доме жили хозяева, здесь было тепло и уютно, но сейчас царили холод и промозглая сырость. Темные «ковровые» обои на стенах покрывали пятна плесени, топчанчик, на который меня сгрузили, будто неодушевленный предмет, буквально хлюпал от накопившейся в нем влаги. Остальное было не разглядеть: света, падавшего из-под двери, оказалось маловато.

– Вы кто? – попыталась я разговорить Бабуина, нарочно задержавшись на пороге. – Кто хочет так оригинально со мной встретиться? Попросил бы по-хорошему – не пришлось бы вам тащиться в такую несусветную глушь.

– Скоро сама узнаешь, – буркнул тот, подталкивая меня внутрь. – Сидела бы тихонько, не лезла бы куда не надо – глядишь, и внуков бы понянчила. А так… Эх, и почему все красивые бабы такие дурищи!

Я хотела продолжить разговор, но едва не получила по носу захлопнувшейся дверью.

Послышался звук открывающейся входной двери, шаги, а затем уже знакомый голос Коршуна:

– Сказал: завтра подъедет. Так что готовься тут всю ночь караулить. Приказано с пленной глаз не спускать, не дрыхнуть, не надираться.

– Не дрыхнуть – это я завсегда! – с готовностью воскликнул бабуин. – С такой-то соседкой.

– Кто о чем, а вшивый о бане, – неприятно рассмеялся Коршун. – Впрочем, ночь длинная, а про моральный облик в приказе ничего не говорилось…

Вне себя от страха и отвращения, я отчаянно ворочалась на узком топчанчике, набитом гнилым сеном. В углу копошился и попискивал целый выводок мышей. Никогда не могла понять, почему считается, что женщины должны испытывать панический страх перед этими очаровательными созданиями. Как здесь жестко! Неужели я даже опытно-экспериментальным путем не смогу найти хоть ложбинку, пригодную для моего измученного долгой дорогой тела? И как здесь холодно! Чем бы укрыться? Какое-нибудь одеяло в этом доме есть?

Привстав и пошарив вокруг себя, я и правда нашла подушку, набитую конским волосом, и лоскутное одеяло – настолько ветхое, что расползалось при малейшем прикосновении. Стараясь не думать, сколько микробов и плесени на этих «постельных принадлежностях», я сняла шарфик, завернула в него подушку и, приняв позу эмбриона, постаралась хотя бы согреться. Драгоценную сумочку я тщательно запрятала под подушку так, чтобы при необходимости можно было бы ее без труда нащупать.

Усталость и волнения этого дня взяли свое, и вскоре перед глазами замелькали обезьяны и коршуны, участвующие в телепередаче «Всех поженим». Затем прямо передо мной распахнулась гигантская пасть, готовая поглотить весь мир…

Проснувшись, я как встрепанная подскочила на своем ложе. Приснится же такое! И где это я? Всего пара секунд мне понадобилась, чтобы понять, что похищение и все, что за этим последовало, – не сон, а самая что ни на есть жестокая действительность. Судя по тому, что в комнате теперь было почти светло, наступило раннее утро. Или не раннее, просто пасмурная погода. Так или иначе, до появления неведомого заказчика похищения остается не так много времени. Пора действовать.

Стараясь не шуметь, я огляделась. Узкая маленькая комнатка, единственное окно закрыто снаружи массивным ставнем. На стенах, как и в соседней комнате, полно фотографий: целая семейная эпопея в поблекших от времени и сырости черно-белых снимках. Молодая семейная пара, мужчина в военной форме, групповой снимок – жаль, не разглядеть. А вот и цветная фотография толстого мальчишки в парадной пионерской форме. Нет, ни на кого из моих похитителей не похож даже отдаленно. На чем это я провела ночь? Ничего себе: дореволюционная турецкая оттоманка! На таких кайфовали помещики, описанные в произведениях из школьного курса литературы. Интересно, как эта музейная редкость здесь оказалась? Жаль, что не побеседовать с хозяевами дома, сколько интересного они могли бы мне рассказать. И не исключено, что некоторые истории послужили бы темой для журналистского расследования.

А теперь вернемся к насущным проблемам! Низенькая дверь выходит в так называемую гостиную, где, судя по доносившимся голосам, бодрствовали мои стражи. Следовательно, хочешь не хочешь, а придется с ними каким-то образом взаимодействовать. На их стороне грубая сила, а на моей…. Что? Образование, начитанность и немалый опыт журналиста, не говоря уже о внешности, которая, сама не понимаю каким образом, всегда безотказно действует на представителей воинственной половины человечества. Главное, не забывать, что я маленькая хрупкая женщина, которая больше всего на свете боится мышей. Вот с этого и начну. Дверь не заперта – еще одна крохотная удача. Мой выход! Главное, состроить жалобное выражение лица и пошире вытаращить глаза. Своего рода невербальное послание: я слабое безобидное существо, а вы двое большие и сильные, неужели вам не хочется позаботиться обо мне? Знал бы мой бывший супруг, где мне пригодятся его прошлогодние записи с психотренинга! Нет, он ничего не должен узнать об этой истории. Но до этого еще нужно дожить.

При моем появлении оба похитителя синхронно обернулись. Судя по всему, обоим было немилосердно скучно.

– Чего вылезла? – без особой злобы проворчал Коршун, откладывая в сторону основательно потрепанный сборник кроссвордов. – Кто разрешил?

– Ну чего ты сразу порядки наводишь? – возразил его помощник, выкладывая на столе замысловатую фигуру из спичек. – Побудет с нами, жалко тебе, что ли?

– А можно я здесь с вами посижу? – произнесла я, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно жалобнее, и таращась на них, будто кот из мультфильма про Шрека. – Там темно и мыши! Они бегают и хотят забраться ко мне под одеяло!

– О, под одеяло! Это ты в самую точку сказанула, – расплылся в плотоядной улыбке Бабуин и повернулся к напарнику. – За ней все равно раньше обеда не приедут. Пошли, покажешь, что там за мыши.

– Ты чего это, салага, вперед старших по званию? – нехорошо оскалился Коршун, приподнимаясь. – Не положено!

– А ты не пугай, я не из пугливых! – неожиданно огрызнулся напарник, угрожающе засовывая руку в карман. – Раскомандовался тут. Это еще неизвестно, где ходить тяжелее: в сапогах по горам или в ботинках по зоне вечной мерзлоты.