– Отпусти их, – прохрипел Джеймс; он дрожал от нетерпения.

Тео улыбнулась, ощущая свою власть над ним.

– Скажи «пожалуйста».

Вместо этого он с быстротой молнии протянул руку, и ее панталончики соскользнули вниз – мимо островка янтарных завитков к стройным лодыжкам.

– Тебе нет необходимости надевать подобные вещи, – сказал Джеймс, пожирая ее глазами.

– Я надела их, потому что они весьма вызывающие. Мама не позволяла мне копировать французскую моду, но теперь, разумеется, все будет иначе. Я больше не обязана подчиняться ей и могу носить все, что мне захочется.

– Я бы предпочел, чтобы у тебя под платьем вообще ничего не было. Никакого корсета, никаких панталон… только ты. Чтобы я мог прикасаться к тебе под платьем в любой момент – когда вздумается. Пожалуйста, не надевай все это.

Глаза Тео широко раскрылись.

– О, это неслыханно! – почти взвизгнула она.

– Почему бы тебе снова не сесть ко мне на колени? – Джеймс сбросил с плеч халат и опять уселся, явно не испытывая ни малейшего смущения от того, что теперь был полностью обнажен.

И как ни странно, под взглядом его глаз Тео вдруг ощутила необычайный прилив уверенности – как будто не стояла обнаженная в лучах заходящего солнца.

– Почему же ты не возьмешь меня? – спросила она. – И вообще, можешь делать все, что тебе вздумается, если когда-нибудь уговоришь меня больше не носить панталоны. Но это тебе не удастся! – С этими словами Тео отбежала в другой конец комнаты.

Но Джеймс не побежал за ней. Медленно поднявшись, он неспешно последовал за женой с откровенным вожделением на лице – словно изголодавшийся тигр, приближающийся к добыче. Однако Тео больше всего поразило его тело; оно было подобно античной статуе, высеченной из мрамора. Впрочем, сходство было лишь внешнее – она-то знала, что Джеймс ужасно горячий. А свидетельство его мужественности… При одном только взгляде на него у Тео закружилась голова, и ее охватил жар, пробуждавший страстное желание.

Нервный смешок сорвался с ее губ, когда он подошел ближе.

– Это так не похоже на прошлую ночь! – воскликнула она.

– Почему? – спросил Джеймс. – Только оставайся на месте, Дейзи. Не убегай.

Отбежав за кровать, она ответила:

– Потому что сейчас мы смотрим друг на друга.

– Я всегда смотрю на тебя, – ответил Джеймс низким, чуть хрипловатым голосом. – Смотрел с тех пор, как ты отрастила груди. Я просто никогда не отдавал себе отчета в том, что чувствую, когда смотрю на тебя. Мне пришлось чертовски нелегко в тот год, когда тебе исполнилось шестнадцать и когда ты вдруг начала носить по вечерам платья с глубоким вырезом.

– Должно быть, ты шутишь!

Губы Джеймса изогнулись в хищной улыбке.

– За едой я скрывал возбуждение, прикрываясь салфеткой. Скрывал долгие месяцы.

– Я понятия не имела… – пробормотала Тео, замешкавшись на секунду от удивления, и этого оказалось вполне достаточно для Джеймса, чтобы заключить ее в объятия.

А ей сейчас казалось, что у них это происходит впервые. Ведь ночью, в темноте, они почти ничего не говорили друг другу. К тому же Тео была слишком смущена и напугана, поэтому не могла найти слов, которые не показались бы глупыми. А вот сейчас…

Обвивая руками шею мужа, Тео спросила:

– Ты и в самом деле испытывал ко мне желание? Прямо за столом, перед всеми?…

– Разве могло быть иначе? – Его руки скользнули к ее бедрам, и он крепко прижал ее к себе. – Господи, Дейзи, ты обычно сидела напротив меня, и твои груди выпирали из платья, словно приглашали их потрогать. Однажды ты пролила стакан воды себе на лиф… Помнишь?

Тео отрицательно покачала головой. Дыхание ее стало прерывистым, и мысли путались в голове.

– Твои соски тогда превратились в маленькие желуди, торчавшие под тканью платья, – продолжал Джеймс, обхватив одну из ее грудей ладонью, и они оба посмотрели на его бронзовую от загара руку. – В тот момент я мог думать только… вот об этом. – И Джеймс увлек ее за собой на кровать.

Тео упала на него, но он тут же перевернулся. А в следующую секунду его губы прижались к ее груди, и волны удовольствия прокатились по всему ее телу.

Откинув голову, Тео выгнула спину, наслаждаясь ласками Джеймса. Сейчас она была абсолютно уверена, что в его глазах и под его ладонями грудь ее была самой совершенной формы, самого совершенного размера. Стон вырвался из его горла, и он переместился ко второй ее груди, оказав ей такое же благоговейное внимание, граничившее с безумием.

– Ох! – услышала Тео собственный голос. – О, Джеймс, ох!..

И он с наслаждением слушал ее сладостные крики, казавшиеся ему даром небес и отпущением грехов. Она любила его. Она его простила. Она получала удовольствие. В первый раз с момента их венчания у него полегчало на сердце от искренней радости.

– Чего ты хочешь, Дейзи? – спросил он. – Скажи мне, чего бы тебе хотелось?

– Даже не знаю, – ответила она прерывающимся голосом. – Но, Джеймс…

– Да, слушаю… – Качнув бедрами, он подался вперед, и у него перехватило дыхание. Джеймс замер на мгновение, а потом, чуть приподнявшись, снова прижался к жене. И все это время пальцы его играли то с одной ее грудью, то с другой.

Тео же содрогалась всем телом, глаза ее затуманились от желания, а изящные стройные ноги раскинулись в стороны. Джеймс мог бы держать пари на все свое состояние: те пустоголовые мисс, которым Тео так завидовала, никогда бы не выглядели в постели столь восхитительно, как она сейчас. Не смогли бы.

– Дейзи, ты так прекрасна… – хрипло произнес он, и искренность звучала в каждом его слове. – У тебя изумительная атласная кожа и длинные стройные ноги. А эти великолепные груди… Они, как яблоки, которые Ева предложила Адаму.

Глаза Тео широко раскрылись.

– Ева не предлагала Адаму свои груди, дурачок.

Джеймс приподнялся на колени и пробормотал:

– А может, предлагала. Может, груди – это и были райские яблоки. Груди, подобные твоим, – совершенного размера, изумительные, предназначенные для того, чтобы сводить мужчину с ума.

Теперь ее глаза лучились смехом. Смехом, радостью и желанием.

– Я бы хотел видеть тебя с этим выражением лица каждое утро. – Он наклонился и поцеловал ее в губы. – Каждую ночь и каждый день.

– А я наблюдала за тобой все эти последние несколько лет, – сказала Тео, поглаживая ладонями его плечи. – Ты начал расти и каждый раз, приезжая домой на каникулы, становился все выше и выше. И все это время ты был ужасно голодным…

У нее был восхитительный островок волос между ног, и ему ужасно хотелось потрогать его. Но Белла никогда не позволяла ничего подобного. «Уберите прочь свои грязные руки от моего сокровища», – обычно говорила она, шлепая его по ладони. Однако позволяла играть со своими грудями.