Наступил рассвет, а с ним и уверенность Тео, что она больше никогда не сможет ходить. «И даже лучше вообще не шевелить ногами», – думала она.

После того как они во второй раз занимались любовью, ее интимное место стало таким набухшим и так болело, что Джеймс налил воды в тазик и осторожно обтер ее губкой. Это было очень приятно, и Тео захихикала.

Спустя некоторое время они поужинали. А затем Джеймс исполнил свое обещание и поцеловал ее там. Ей ужасно это понравилось, и вскоре она уже просила его продолжить ласки. Он тотчас согласился, и все тело ее ликовало и пело от восторга.

А утром, при восходе солнца, они все еще оставались в постели, не в силах свыкнуться с изумительным ощущением.

– Мне нравятся твои колени, – сказал Джеймс, запечатлев поцелуй на ее круглой коленке. – Они такие изысканные…

– Не вздумай прикасаться ко мне выше коленей, – заявила Тео. – Теперь я калека.

– Вовсе нет.

– Нет да. Ты мне кое-что должен.

– Все, что угодно. – Он перевернулся на живот и осторожно пробежался пальцами по ее лодыжкам. – Это самые изящные лодыжки, которые я когда-либо видел. Как у тех скаковых лошадей, которые кажутся слишком хрупкими, чтобы перепрыгнуть препятствие или скакать галопом.

– Мне бы хотелось, чтобы ты спел для меня, – сказала Тео, наблюдая, как розовый свет, проникая в окно, играет на обнаженном теле Джеймса.

Он тяжело вздохнул и проговорил:

– Ты же знаешь, что я ненавижу петь. – Мать Джеймса любила слушать, как он пел, но после ее смерти он совершенно перестал петь. Если не считать пения в церкви.

– А ты сделаешь это для меня? – Тео захотелось испытать свою власть над ним.

Он перекатился на спину и снова вздохнул:

– Может, попросишь что-то другое? Ведь спеть может каждый. – В его голубых глазах появился сладострастный блеск, который она уже научилась распознавать.

– Нет, это абсолютно исключено, – заявила Тео.

– Но вряд ли я сумею вспомнить что-нибудь, кроме церковных гимнов и псалмов.

Она потянула его за руку.

– Иди сюда, сядь со мной. – Тео прислонилась к изголовью кровати. – Спой мне песню, которую так любила твоя мама. Старую песню времен королевы Елизаветы. – Она затаила дыхание. Исполнит ли он ее просьбу?

– Песня к Селии, – безучастно произнес Джеймс. Он посмотрел на жену и вдруг улыбнулся. Потом вскочил с кровати, встал перед изголовьем, сделал глубокий вдох и запел:

До дна очами пей меня,

как я тебя – до дна.

Сердце Тео сладко замирало в груди, и ей казалось, что голос Джеймса являлся как бы частью его самого – идеальный голос, исходящий из идеального тела.

Внезапно он умолк, потом сказал:

– Пой вместе со мной.

Тео не очень-то хорошо пела, но, как и всякая благородная леди, была хорошо обучена. К тому же в сочетании с голосом Джеймса ее собственный звучал гораздо приятнее.

Иль поцелуй бокал, чтоб я

Не возжелал вина.

Пока они пели, стало значительно светлее, и лучи солнца янтарными солнечными зайчиками прокрались на покрывало.

Когда же песня закончилась, Тео чувствовала себя такой счастливой, что не могла произнести ни слова. Джеймс нежно поцеловал ее в ушко.

– Если ты когда-нибудь хоть кому-нибудь скажешь, что я пел для тебя, я расскажу твоей матери, что ты ходила на девонширский бал без сорочки.

Уже не в первый раз Тео подумала, что его мать оказывала сыну плохую услугу, заставляя его каждый вечер петь в гостиной. После всех этих представлений он был уже не в состоянии радоваться своему дару.

– Обещаю, – сказала она. – А ты будешь петь для меня каждое утро?

Улыбка засияла в его глазах, но не тронула губ.

– Только после таких ночей, как эта, – прошептал он.

Затем Джеймс вернулся к себе в комнату, оставив пустоту в ее постели. «Может быть, – думала Тео, – мне удастся уговорить его поспать вместе со мной одну ночь». В эту ночь им было не до сна, и она покраснела, вспомнив некоторые подробности происходившего. Однако сейчас, несмотря на радостное настроение, ей ужасно хотелось хоть немного поспать.

Тут в дверь заглянула Амелия и прошептала:

– Горячей воды, миледи?

Тео кивнула.

– Который час? – спросила она, приподнявшись на локте. И даже такое движение заставило ее поморщиться.

– Одиннадцать часов утра, – ответила камеристка. – Милорд распорядился, чтобы вас не будили для завтрака.

– Спасибо, – сказала Тео, рассматривая ковер, залитый солнечным светом. Та восхитительная переливчатая ткань, сотканная в Индии, была на него похожа. Возможно, «Рейбернские ткачи» сумеют изготовить шелк, который будет менять цвет от желтого к кремовому. «Хотя, – вспомнилось ей, – кажется, этот шелк получали от червяков, которые живут в коконах… Или что-то в этом роде». А она никогда не слышала, чтобы деревья с шелковыми коконами встречались в Англии.

Спустя несколько минут Амелия объявила, что ванна готова. Если бы не служанка, Тео проковыляла бы к ванне, прихрамывая. Но ей не хотелось, чтобы Амелия заметила, в каком она состоянии. Поэтому Тео выпрямила спину и сделала вид, что с ней все в порядке.

Пролежав полчаса в горячей воде, Тео почувствовала, что ей стало значительно лучше, и уселась возле окна, чтобы высушить волосы, не обращая внимания на протесты встревоженной Амелии, опасавшейся простуды. Тео всегда любила сад позади этого особняка, но теперь, когда она знала, что он принадлежит Джеймсу, а не его отцу, сад нравился ей еще больше.

А поместье принадлежало им обоим – так сказал Джеймс. И повторил это несколько раз. Значит, и этот сад принадлежал им обоим.

«Надо изменить планировку сада, – думала Тео, расчесывая влажные волосы. – Возможно, в нем достаточно места, чтобы разместить небольшой лабиринт с изящным павильончиком в центре. С кроватью или диваном внутри», – мечтала она, краснея. И тогда теплой летней ночью они с Джеймсом смогут пройтись по лабиринту. Эта последняя мысль прямиком привела к ужасно скандальной идее… Она подумала о том, что однажды ей захочется поцеловать его там – как он целовал ее.

– Его светлость герцог прислал сообщение, что возвращается раньше, чем планировал, – сообщила Амелия, выкладывая на кровать утреннее платье хозяйки.

– Думаю, мы увидимся с герцогом за обедом, – сказала Тео без особого энтузиазма. – Не это, – добавила она, глядя на платье, которое достала Амелия. – Мне бы хотелось, чтобы наряды, которые я заказала вчера, были уже готовы.

– Мадам сказала, что самое меньшее три недели, – напомнила ей Амелия.

Тео печально вздохнула: