прекратил якшаться с этими авантюристами. С тех пор слово «перспективный» вызывает лютый смех. Хотя тут уже в лирику ударяюсь.

На следующее утро после прогулки я проснулся окрыленным. Радовало буквально все: свежий ветер из форточки, кофейный аромат, улыбка доставщика. Короче, настроение располагало к глупостям.

В тот же день я навестил Женю. До вечера уверял себя, будто вчерашняя встреча – это лишь забавный эпизод, сладкий сон. А в шесть красиво приоделся в бутике, прихватил бутылку шабли и наведался в гости. Я отдавал себе отчет в том, что затеваю что-то сомнительное. Более того, ввязываюсь в нехорошую историю. И все-таки предстоящее приключение, думал я, окупало риски. К тому же у меня имелась кое-какая страховка: я был богат. Павел, как военный, чуял такие вещи за версту и потому соблюдал субординацию. Недаром при знакомстве он держался вежливо. Так что приступы «братской» ревности мне не грозили.

Мои новые знакомые снимали двухкомнатную квартирку на узенькой пешеходной улице. Окна выходили на ресторанчик с террасой. Это наводило на мысли, что Павел не так прост, раз платит аренду в престижном районе.

Женя к моему приходу нарядилась в синее платье с красными и желтыми крапинками. Она бесшумно скользила по полу в голубых носках, от нее пахло цветочно-медовым парфюмом. Павел встретил меня в черной футболке без рукавов и серых брюках с множеством карманов.

– Мы гадали, придете вы или нет. Сестра ставила на то, что придете.

– А вы нет?

– Я ставил на то же самое!

Мы разместились в гостиной. Стены украшали черно-белые открытки, подсвеченные желтыми гирляндами. На аккуратно заправленной постели возлежал плюшевый тюлень. В углу, под навесной книжной полкой, устроилась акустическая гитара. Из вазочек на подоконнике торчали сушеные травы и цветы. В общем, усредненный набор хорошей старшеклассницы или студентки – в меру прилежной, в меру творческой.

– Вино прибережем на потом, – распорядился Павел, раскладывая стол-книжку. – Сначала ужин. Женя луковый суп сварила.

После отменного супа я заказал по телефону закуски: рокфор, улитки, фуа-гра, свежие овощи. В ожидании снеди мы разговорились, и Павел подтвердил мою догадку. Он служил наемником во французской частной военной компании, а на днях приехал в отпуск к сестре.

– Обеспечиваем порядок, – кратко описал он свой род занятий.

– Где именно, если не секрет?

– В горячих точках. Сомали, Центрально-Африканская Республика. А вы чем на хлеб с маслом зарабатываете?

– Все предельно скучно, – ответил я. – Инвестирую в выгодные проекты. Держу акции в «Лукойле», в «Сбербанке».

Само собой, я умолчал, что мой отец занимает высокий пост в «Лукойле». С одной стороны, это выглядело бы как детское хвастовство. С другой, Павел и сам догадывался, что перед ним не одинокий биржевой волк.

– Зато с сестренкой не соскучишься. Она обычно избегает представительных людей, стесняется. Странно, что вас не дичится.

Женя поморщилась, словно проглотила что-то кислое.

– Разве в Сорбонне мало представительных людей? – удивился я.

– Я про внеучебную жизнь, назовем это так. У Жени страсть знакомиться с маргиналами. С бабками, с попрошайками, а то и с кем похуже. Однажды с какими-то крашеными волонтерами умотала в лагерь для мигрантов. Тут который, под Парижем. Понаехали сюда из Сирии, из Египта, палатки раскинули, как будто им маслом намазано. В этот лагерь волонтеры и катаются. Привозят одежду, еду готовят, весело им. Женю я там выловил и приложение ей на телефон загрузил. Пусть под надзором будет, хотя бы пока я во Франции.

Женя притворно надула щеки и пригрозила Павлу пальцем.

Доставили еду. От бокала шабли Женя оживилась. Она настроила гитару и сыграла что-то старое, чуть ли не советское. Голос у девушки оказался глубоким и пронзительным, совсем не как у скамеечных профанов, которые предлагают вам душевность и ничего кроме. Прекратив пение, Женя повязала мне голову шарфом и без слов принялась делать Павлу массаж плеч. Поначалу я забеспокоился, что это прелюдия к тройничку, о котором меня не предупреждали, но быстро сообразил, что и военный растерян не меньше моего. Чтобы разрядить напряжение, Павел подлил всем вина и сбивчиво рассказал анекдот про пьяных русских.

Вслед за вином на столе появилась водка. Женя от нее отказалась, я же чисто из солидарности урезонил стопочку. Павел справился с бутылкой самостоятельно. Хотя я был вправе ждать от него пикантных биографических подробностей, мой новый знакомый не поведал ничего увлекательного ни о семье, ни о горячих точках.

– Спой нам, пожалуйста, – попросил я Женю.

Она прищурилась и провела ногтями по струнам. По первым аккордам стало ясно, что я зря предложил. Женя сбацала что-то непристойное, с матерщиной и антифашистскими лозунгами.

Покидая приветливую квартирку, на лестничной площадке я учуял запах раскуренной конопли. Он оживил в памяти студенческие времена. И так уже порядочно размякший, я вконец растаял от умиления. Мне захотелось дышать русским воздухом, ходить по русской земле. Все это не воспринималось как глупость. Наоборот, я гордился своей кровью.

Я начал часто видеться с Женей и Павлом. Чем дальше мы общались, тем сильнее я запутывался. Сквозящая между ними неловкость озадачивала. Это не братско-сестринский союз, отмечал я, и не связь двух любовников. Если бы эта чудная парочка спала друг с другом, она непременно выдала бы себя – через переглядывания, через двусмысленные шутки, через тактильные ритуалы. Павел же, грозный и самоуверенный, казалось, смущался перед Женей.

Более того, он не ревновал меня к ней.

Я поражался переменам в настроении Жени. Ее лицо без видимых причин то делалось взволнованным, то принимало незначительное, будничное выражение. Она словно говорила: «Я знаю, что обаятельна в любом своем обличье, поэтому мне нет нужды притворяться обаятельной». В такие минуты я с усмешкой вспоминал прямолинейную шотландскую вдову с ее одномерной, пусть и напористой страстью.

Иногда чудилось, будто Павел сбагривал мне Женю. Он, к примеру, ретировался из дома по срочным делам или в последний момент отказывался от прогулки. Меня это и радовало, и напрягало.

Однажды я встретил Женю после занятий и повел в элитный винный бар, намереваясь затем пригласить ее к себе. При виде меню она занервничала. Чтобы успокоить ее, я брякнул, что цена – это не более чем комбинация цифр, не отражающая сути продукта. От этой шутки девушка только пуще затушевалась, и мне стоило трудов деликатно убедить ее выпить бокал бургундского и попробовать брускетты с баклажаном. Без мрачных деталек не обошлось. Когда на краю бокала остался алый след от помады, Женя раздраженно стерла его. Разумеется, затею с приглашением домой я тогда отбросил.

Следующим вечером я позвал ее бродить по Монмартру и угадал. Женя веселилась, здоровалась с уличными художниками