Мне просто нужен он.

– Что с тобой произошло? – спрашивает Карлос, упираясь локтем в металлическую дверцу соседнего шкафчика.

Воспоминания о прошлой ночи все еще гудят у меня в голове: звонок Тэйту в три часа ночи, моя кожа, пылающая от влажного ночного воздуха. Я прячу от Карлоса улыбку. Я не готова рассказывать ему про Тэйта. Возможно, отчасти мне боязно услышать, что скажет друг, – ведь несмотря на все его шуточки он может действительно быть разочарован тем, что я нарушила свое правило не ходить ни с кем на свидания. А вдобавок еще и тот факт, что я встречаюсь с Тэйтом Коллинзом. Мне правда не хочется, чтобы эта информация стала всеобщим достоянием; если мне было так неловко, когда посреди урока мне принесли цветы, то каково же мне будет, узнай все о наших отношениях? Так что, пожалуй, я ничего пока не буду говорить. Мне не нравится скрывать это от Карлоса, но я помню слова Тэйта и не тороплюсь..

– В каком смысле? – уточняю я, бросая рюкзак в шкафчик.

– Ты вся светишься.

– Ничего подобного, – возражаю я. Но сама прикасаюсь к щекам кончиками пальцев, будто могу стереть это с лица. Собираясь на первый урок, достаю учебник по истории – его мягкая коричневая обложка вдоль и поперек разрисована экзотическими цветами и танцующими фигурами, которые я выводила во время скучнейших лекций мистера Трентона по истории Америки.

– Нет, правда, – говорит Карлос, опуская локоть и придвигаясь ближе ко мне. – Я же знаю тебя – ты сияешь. А это прогресс, учитывая, какой депрессивной ты была последние три недели.

Его слова напоминают мне о первом ужине с Тэйтом, когда я еще не знала, кто он такой. Тогда я сказала ему, что нормальные люди в обычной жизни не сияют. А потом узнала, что он один из них – один из тех людей, чьи лица светятся в музыкальных клипах, на бортах автобусов и рекламных щитах. При воспоминании о том разговоре я ощущаю укол стыда. Интересно, правда ли это – что обычные люди тоже могут сиять. Я улыбаюсь.

Эми Роджерс копошится рядом с Карлосом, пытаясь подобраться к своему шкафчику, но он не сходит с места – ждет моего ответа.

Я бросаю на него строгий взгляд.

– И вовсе я не была депрессивной. – Эти слова кажутся неубедительными даже мне. – Мне просто радостно оттого, что сегодня пятница, – говорю я так, словно приближающиеся выходные могут быть причиной того, что моя физиономия лучится.

Карлос как будто верит мне.

– Что ж, здорово, что старушка Шарлотта вернулась. Я тоже ужасно жду выходных. Миссис Дункан завалила нас домашкой по матанализу, и я подумываю о том, чтобы сжечь свой учебник в знак протеста.

– Очень эффективное решение, – отвечаю я с улыбкой.

– Рад, что ты со мной согласна. Еще я решил зависнуть завтра на Netflix[3], развеяться немного.

Я киваю, но потом слышу рингтон своего телефона и начинаю поспешно копаться в сумке.

– Увидимся на английском. – С этими словами Карлос разворачивается и встраивается в поток школьников, направляющихся на первый урок.

Я достаю телефон, на экране все еще светится сообщение.

Оно от Тэйта.

«Можем увидеться?»

Грудь охватывает трепет, по телу разливается жар, и я окидываю взглядом заполненный народом коридор, как будто кто-нибудь из проходящих мимо может прочитать мое сообщение и догадаться, что оно от Тэйта Коллинза. Но никто не обращает на меня внимания – как обычно.

«Да», – пишу я в ответ.

На экране появляется другое сообщение: «Сегодня?»

Я как раз собираюсь ответить, когда из динамика над моей головой аккордом из четырех нот раздается звонок: до начала урока осталось всего пять минут. Я захлопываю шкафчик и смешиваюсь с толпой. На ходу пишу ответ: «Скажи где», и нажимаю «Отправить».

День тянется так, словно время замедлилось. Мы анализируем экзаменационный материал, который я с трудом воспринимаю, а на уроке истории проводят внеплановую контрольную, но я не помню, доделала ли ее до конца.

Я постоянно проверяю телефон в ожидании ответа от Тэйта, который все не приходит.

После уроков, получив очередные задания для школьной газеты, мы с Карлосом направляемся к выходу. Впереди нас ждут выходные. Проходя через массивные двойные двери, Карлос без умолку рассказывает, как сегодня на уроке физкультуры случайно угодил мячом Аманде Коатс в лицо, играя в «вышибалы».

– Конечно, мне было ужасно неловко, – говорит он. – Но эта девчонка слишком сильно накрашена, и на физкультуре мячи, как магнитом, притягиваются к ее лицу…

Он продолжает разглагольствовать, но я слушаю лишь вполуха. Мой взгляд устремлен на дорогу сквозь толпу школьников, которые спешат в разных направлениях.

Там, у обочины, стоит машина Тэйта.

– Я слышал, что Майк Логан сегодня устраивает вечеринку. – Голос Карлоса снова отдается у меня в ушах. – Может, сходим? Должно быть весело.

– Не могу, – отвечаю я, переводя взгляд с машины на Карлоса. Он ее пока не заметил.

– А чем еще тебе сегодня заниматься? Сегодня же пятница, Шарлот. Учеба может подождать до завтра. – Он переминается с ноги на ногу и бросает на меня многозначительный взгляд. – К тому же я думал, что на этой неделе у тебя не было работы в лаборатории – твой профессор вроде как готовится к каким-то новым опытам или что-то в этом роде?

– Знаю… – говорю я, заправляя прядь волос за ухо. – Просто… Мне нужно заранее начать подготовку к экзамену по истории. Похоже, я провалила сегодняшнюю контрольную.

– Это вряд ли. Шарлотта Рид никогда не проваливает контрольные.

– Прости, – бормочу я, насупившись.

– Отлично. – Карлос делает шумный выдох. Но, несмотря на явную досаду, все равно целует меня в щеку, прежде чем уйти. – Позвони мне завтра! Мне нужна твоя помощь с математикой, не забудь!

Я машу ему на прощание, делая вид, что ищу что-то в рюкзаке. Когда Карлос переходит дорогу и исчезает из виду, я спускаюсь по ступенькам к машине. Она не сдвинулась с места с тех пор, как я вышла из здания. Я начинаю сомневаться, подходя ближе: может, я ошиблась – может, это не Тэйт.

Но тут дверца распахивается.

Я застываю на месте, вглядываясь в темноту салона.

– Ты садишься? – Из темноты доносится голос – голос Тэйта.

Мое сердце подскакивает в груди, и я быстро окидываю взглядом парковку и газон перед школой. Только Дженна Санчез, которая, как мне кажется, до сих пор расстроена тем, что в тот день на уроке английского цветы принесли мне, а не ей, смотрит на меня с боковой дорожки, где стоит и болтает со своими друзьями. Но потом она отворачивается.