– Звоню дежурному? – схватился за микрофон Евгений. – Или сначала в больницу?

– Нет! – остановил его Виктор. – Домой ко мне гони, здесь рядом, ты знаешь.

– Зачем домой-то? – удивился водитель, тем не менее заводя мотор.

– Кажется, у меня в темечке осколок бутылки застрял. Надо срочно осмотреть и вытащить. Эмерсон, справишься?

– Попробую, – невозмутимо отозвался тот. – Не зря же медицинское училище заканчивал.

– Гони, Евгений, гони!

Они домчались до дома Виктора за три минуты. По дороге Евгений пытался расспросить сборщика, что да как, но тот лишь морщился. У него слегка кружилась голова, и, когда вместе с Эмерсоном поднимались пешком на третий этаж, Виктора пошатывало, напарнику даже пришлось придерживать его под руку. Но сейчас это было не важно, главное – как можно скорее добраться до второй чудесной странички.

– Эмерсон, давай на кухню, – велел он, как только открыл дверь своей квартиры. – Там в шкафчике лекарства – разберешься, какие надо, а я сейчас.

Напарник невозмутимо пошел исполнять просьбу, а Виктор, торопясь, достал из книжной полки «Что делать?» и заперся с книгой в ванной комнате. Санузел у него был совмещенный, и сейчас это оказалось как никогда более кстати. Присев на унитаз, Виктор открыл книгу, где она была заложена чудесной страничкой, и для начала отобразил на ней свою же ванну. После чего нарисовал в ванне скорчившегося перовского рыболова, поставив последнюю точку после своего автографа, на мгновение прикрыл глаза и уже в следующее мгновение услышал хриплое:

– Милсдарь…

Продолжения фразы Виктор ждать не стал. Для начала со всего маха врезал увесистым томиком Чернышевского по лицу лежащего в ванне человека. Успев заметить, что пенсне рыболова переломилось надвое, врезал еще раз и вновь повторил удар…

– Витек, что там у тебя? – крикнул с кухни Эмерсон.

– Все в порядке! – отозвался он, вытаскивая из кармана персонажа Василия Перова свой пистолет.

– Миллс…

– На! – Виктор пнул рыболова стволом под ребра, тот громко охнул и захныкал, словно ребенок.

– Витек? – Эмерсон настойчиво постучал в дверь.

– Страничка где? – Виктор поднес пистолет Макарова к носу хныкающего.

– Вот же она, милсдарь, посмотрите!

Виктор перевел взгляд и, к своему ужасу, увидел, как рыболов быстро разорвал чудесную страничку напополам. Половинки сложил и разорвал их тоже. Взревев, инкассатор ударил его по рукам рукояткой пистолета и схватил обрывки.

В дверь ванной комнаты Эмерсон уже не просто стучал, а со всей силы колотил ногами.

Виктор поспешно вытащил ластик и стер с целой странички нарисованную ванну и того, кто в ней находился. Затем убрал пистолет в кобуру, засунул страничку в книгу, поднял со дна ванны покореженное пенсне и открыл дверь.

– Витек, чего тут происходит-то? – вопросил Эмерсон.

– Да вот – разбил семейную реликвию. – Он сунул пенсне под нос напарнику. – Какой-то день сегодня неудачный – тебе очки разбили, а я – вот… Ладно, давай травму смотреть.

– А с кем ты разговаривал-то?

– Не догоняешь, что ли? Сам с собой разговаривал. Прадеда вспомнил – пенсне-то его… Так ты будешь меня лечить?

– Да буду, буду.

Порез оказался неглубоким, никакого осколка бутылки в ране не нашлось. Эмерсон рану промыл, обработал перекисью водорода, затем – йодом, посоветовал Виктору выпить две таблетки анальгина, что тот и сделал. В машину к поджидавшему Евгению Овчинникову инкассаторы вернулись минут через десять. И еще через пять Виктор, хоть и не такой быстрой походкой, как обычно, вошел в кабинет старшего кассира, где и застал Александра Ивановича.

– Иваныч, надеюсь, ты, как я и просил, никуда не звонил? – первым делом поинтересовался инкассатор.

– Если честно, то с минуты на минуту уже собирался, – ответил старший кассир.

– Хорошо, что не успел. А где Верочка?

– Домой отпустил. Переволновалась девчонка. И это в первый же день работы. Ее отец Иван, брательник мой родной, попросил к себе пристроить, вот я и пристроил… Ты лучше расскажи, что произошло-то?

– Ага. Я тебе расскажу, а ты потом это в очередном своем детективе обыграешь, – усмехнулся Виктор и тут же поморщился, бережно приложив руку к отозвавшемуся болью темечку.

– Может, водочки? – участливо предложил Александр Иванович.

– Не могу, у нас начальник строгий, может вынюхать. Я лучше после маршрута…

– Понял! – Старший кассир выдвинул ящик стола, достал бутылку водки и протянул ее Виктору. – Это, так сказать, «двойная пятница». А это – «пятница обычная». – На столе появилась толстая опломбированная инкассаторская сумка и две накладные с прижатым к ним скрепкой рублем…

Хоть и не хотел сегодня выпивать Виктор, но после маршрута все-таки пришлось. Куда денешься – и повод был, и помимо бутылки, которую в винном магазине традиционно давали по пятницам, была вторая – от Александра Ивановича. «Традиционную» Виктор отдал Овчинникову непочатой – хотя бы во искупление того, что «торопыгами» он так и не отоварился – не до того было, да еще и не растерялся человек, когда возник форс-мажор.

Презент Александра Ивановича раздавили на двоих с Эмерсоном. Благо у того впереди был выходной, а Виктор выпросил на завтра у дежурного отгул. Сказал, что не очень хорошо себя чувствует, но больничный брать не хочет, надеется самостоятельно оклематься в течение субботы и последующих двух своих законных выходных.

В машине у Овчинникова Виктор наливал себе в два раза меньше, чем Эмерсону. У него и без того голова слегка кружилась, к тому же он как-то слышал, что, если много употреблять алкоголя при сотрясении мозга, можно дурачком сделаться. С процессом не затягивали – водителя поджимало время: надо было вовремя вернуться в гараж, да еще и подхалтурить по дороге. Когда бутылка опустела, Эмерсон, прежде чем покинуть машину, неожиданно проявил чудеса неслыханной щедрости – без всяких просьб отдал Виктору на прослушивание две катушки с новыми записями группы «Пикник» и Виктора Цоя, правда, с условием обязательного возврата во вторник.

– Я в долгу не останусь. И за катушки, и вообще за сегодняшнее, – на прощание пообещал напарнику Виктор.

– А чего сегодня было? Ничего не было, – слегка заплетающимся языком ответил Эмерсон и устремился в сторону метро.

Детали форс-мажора Виктор, естественно, никому открывать не стал. Зато убедительно потребовал и от того же Александра Ивановича, и от Евгения Овчинникова с Эмерсоном, чтобы о случившемся – никому ни слова, мол, все обошлось, и ладно.

У инкассаторов хватало так называемых «внутренних тайн экипажа». Нарушения инструкций случались постоянно, но если об этом знали только трое, то наверняка до начальства эти проколы не дойдут. Если же дойдут, то вычислить болтуна будет несложно. Взять хотя бы историю с «торопыгами» и напившимся Евгением Овчинниковым – кроме водителя, Тимофеича и Виктора об этом до сих пор никто из инкассаторов не знал, и слава богу.