При появлении Лисавина шум мгновенно прекратился, хотя о произошедшем инциденте говорило многое: опрокинутые стулья, разбросанные по столу и полу фишки домино, треснувшая линза на очках Эмерсона, ссадина на щеке Че-чена, красная рожа Гаврилыча и скорчившийся в углу и держащийся за голову инкассатор Торопыгин. К нему-то и обратился Пан Зюзя:

– Тороп, тебе через сколько выезжать?

– Скоро уже, – отозвался тот.

– Зайди в канцелярию! – последовала команда, и зам, хмыкнув, покинул красный уголок.

Тороп поспешил исполнить указание, а оставшиеся принялись наводить в комнате порядок.

– Что, Витек, аптеки сегодня берем?

– О! Евгений. – Виктор пожал руку водителю, хлопнувшему его по плечу, – щуплому сорокалетнему мужичку с коротко стриженными пшеничными усами. – А ты что, с нами едешь?

– Ну да, уже вооружился.

– Тогда грузимся. Эмерсон, – окликнул Виктор протирающего очки напарника, – бери сумки, пора выезжать.

– Видал, Тороп в канцелярию пошел? – спросил водитель. – Понятно, зачем его Пан Зюзя вызвал?

– Понятно, – согласился Виктор.

– А мы сами-то «торопыгами» затаримся? – озабоченно поинтересовался Евгений.

– Попробуем…

Вскоре тушинский маршрут отъехал от здания банка и взял направление к первой точке, до которой было минут двадцать езды. Всякий раз, встречая Евгения Овчинникова, Виктор вспоминал одну вечернюю смену, которую можно было бы назвать ужасной. Вспомнил и сейчас, и связана та смена была именно с «торопыгами».

Так назывались продаваемые в аптеках пузырьки с целебной настойкой боярышника. Все дело в том, что настойка была крепостью порядка семидесяти градусов, а стоил один пузырек сущие копейки… Просто так настойку боярышника было не купить – только по рецепту врача. Но для инкассаторов делалось исключение, и в некоторых «правильных» аптеках во время маршрута можно было прикупить с десяток пузыречков – дешево и сердито, никакой водки не надо.

Больше всех среди инкассаторов обожал боярышник Володька Торопыгин, при виде этих пузыречков у него аж щеки начинали трястись. В честь него их так и прозвали – «торопыги» и даже в шутку вывели единицу опьянения – 1 тороп. Ни у Виктора, ни у других инкассаторов не было сомнений, что Пан Зюзя позвал Володьку Торопыгина в канцелярию, чтобы дать задание прикупить «торопыг» и для него…

У Виктора же самое яркое воспоминание, связанное с «торопыгами», ассоциировалось с сидевшим сейчас за рулем водителем. Та история произошла, когда он только-только начал работать в инкассации на вечернем маршруте, обслуживающем точки в районе стадиона «Динамо», Ленинградского проспекта и Беговой улицы. Маршрут был хороший, хотя бы потому, что инкассировал тот же Литфонд, театральные кассы, несколько отличных продуктовых магазинов…

Так же как и Михалыч, отработавший несколько лет на маршруте тушинском, на маршруте динамовском закрепился Тимофеич. В плане подхода к работе и опытности и тот и другой были «близнецы-братья», разве что Тимофеич проработал в инкассации года на три дольше. Возможно, поэтому ему вообще все было по барабану. Как еще объяснить действия старшего инкассатора, когда тот в самом начале маршрута достал из сумки бутылку водки, накатил себе дозу и выпил, закусив всего лишь помидором? Но именно так все и случилось в ту памятную и ужасную для Виктора смену. Ужасную потому, что, дожевав помидор, Тимофеич предложил выпить и Виктору, а когда сборщик отказался, старший маршрута обратился с тем же предложением к водителю, и Евгений Овчинников ничтоже сумняшеся выпил водку и порулил дальше. Но это были еще цветочки…

При подъезде к очередной аптеке Тимофеич попросил сборщика прикупить «торопыг» – сколько дадут. Отоварили, как всегда, десяточком, и пять из них старший маршрута добавил к остаткам водки. Получилось более половины бутылки «адской смеси», которую Тимофеич и решил усугубить во время инкассирования комплекса стадиона «Динамо», благо место было малолюдное, тихое. Выпил сам и по инерции предложил выпить водителю. А Евгений взял да и вновь согласился. И выпил, причем не обычную дозочку, а стакан «с краями» – чтобы на дне бутылки ни капли не осталось.

Наблюдая за этим процессом, Виктор едва дар речи не потерял – динамовскому маршруту оставалось обслужить еще полтора десятка точек, а водитель уже два стакана на грудь принял! Очень скоро стало понятно, что беспокоился сборщик не напрасно. Выкрутасы Евгения начались на одном из перекрестков, где, вместо того чтобы спокойно подождать зеленого сигнала светофора, он помахал рукой гаишнику и поехал на красный – хорошо, машин ни слева, ни справа не было, гаишник же просто отвернулся, видимо обалдев от подобной наглости.

Следующее приключение поджидало Виктора и его экипаж на Ленинградском проспекте, напротив метро «Динамо», у авиакасс, что находились рядом с салоном для новобрачных «Аист». Проинкассировав авиакассы, Виктор вернулся в машину, водитель завел двигатель, тронулся с места и тут же врезался в стоявший впереди жигуленок – вместо того чтобы сдать назад, поехал вперед. Хозяин жигуленка только что его покинул, но в здание войти не успел и теперь растерянно следил за дальнейшими действиями инкассаторов.

– Мужики, все будет в порядке, – заявил с заднего сиденья опытный Тимофеич. – Ты, Овец, давай, разъезжайся, а ты, Витек, держи, отдай этому чайнику. – И он передал сборщику двадцатипятирублевую купюру.

С первой попытки разъехаться у Евгения не получилось, видимо, в одночасье разучился обращаться с коробкой передач, из-за чего инкассаторская «Волга» стала двигать жигуль вперед.

– Заднюю скорость включи, – убедительно попросил Виктор и показал «чайнику» четвертак, на что тот отчаянно замахал руками, мол, ничего не надо, только оставьте мою машину в покое.

А Евгений, благодушно улыбаясь и понимающе кивая, потерзал ручку коробки передач и вновь начал таранить машину частного собственника.

– Заднюю! – в один голос заорали Виктор, Тимофеич и «чайник».

После чего Евгений словно бы очнулся и наконец-то отъехал назад. Затем лихо крутанул руль и, чудом не задев многострадальный жигуль, помчался дальше по вечерним московским улицам.

Виктор благодарил Бога, что движение на той же улице Правды или Скаковой улице, на которых им предстояло инкассировать последние точки, было слабым. И все равно ему нет-нет да приходилось буквально вырывать у водителя руль, чтобы вернуться на свою полосу, а не ехать по встречной. Один раз едва-едва ушли от лобового столкновения с грузовиком, к счастью, тот тоже отвернул. При этом Евгений лишь посмеивался, а Тимофеич время от времени повторял:

– Витек, все нормально, Овец, не торопись…

Критический момент наступил во время инкассации касс Белорусского вокзала. Вернувшись в машину, Виктор увидел, что вокруг все заблевано. Овчинников был мокрый от пота, держался за сердце и тяжело дышал. Им осталось про-инкассировать всего три точки, но беда была в том, что одна из них – сберкасса – находилась на улице Готвальда. А это означало переезд через мост на площадь Белорусского вокзала, пересечение улицы Горького и так далее. Ехать туда сейчас было смертоубийством. Если бы Виктор умел водить, он давно бы сам сел за руль, но в обращении с автомобилем он мог только помочь поменять колесо.