Ну что сказать…Тоже неплохо. Только душа, почему-то, не поёт…

* * *

Одно в этойдушераздирающей истории было несомненным благом: я, наконец-то, перестала зватьпо ночам дракона, соответственно и сон стал крепче.

И уже дажеподумывала, не сообщить ли об этом Ножу, чтобы порадовался, но лень было бумагупачкать. Да и веселее не стало, но зато в душе воцарился зимний покой.

Зато покоя недавали участившиеся в Отстойнике пожары. Ночи не проходило, чтобы не полыхнулото тут, то там — и, если уж занималось, то всё выгорало дотла, прямо какпрачечная и азартный сарай.

— Похоже,заклинание-то гуляет по деревне… — заметил Лёд, как обычно, во времяобеда: когда кризис в отношениях со Службой Надзора за Порядком миновал, заобеденным столом стали собираться опять все наши.

Соответственно,варить приходилось больше. При тех же деньгах, отпускаемых Профессором напродукты.

— Так надоузнать, как оно могло попасть в такие пакостливые ручки, — заметил Град.

— Я никому неговорила, — быстро вставила я на всякий случай. — И не поджигала.

— Этоточно, — фыркнул Град. — Если бы пожары были твоих рук делом, то впервую очередь сгорел бы танцзал на Горе.

— Ой,правда… — огорчилась я. — Как же сразу не догадалась! Этот Отстойниквсякую мысль о магии глушит своей практичностью и здравым смыслом.

— И оченьхорошо, что глушит, — заметил Профессор, подливая себе супу. — Детимои, задача нашего поколения не использовать магию, а собрать и обработать. Этонаш долг перед будущим.

— Но кое-ктоуже вовсю её использует… — заметил Рассвет. — И чихать он хотел надолг перед будущим. И вообще мы отвлеклись. Заклинание могло уйти в массы подвум направляющим: через нас и через посыльного из прачечной.

— Через насоно вряд ли ушло, — заметил Град. — А посыльный сгорел вместе свладельцем прачечной.

— Сначала, пословам очевидцев, он потребовал копию счета, — сказал Лёд. — Под темпредлогом, что в Огрызке практикантка уронила счет в варенье ипредставительство требует новый.

— Ну игад! — возмутилась я.

— Хозяинпобурчал и пошел в кабинет делать копию — и с ним посыльный. А потом там всезапылало. Сгорели все бумаги, счета и прочее. Родственники хозяина подали нанас иск, утверждая, что в Огрызке подговорили посыльного поджечь прачечную захорошее вознаграждение.

— Бредкакой-то… — буркнул здравомыслящий Рассвет.

— Конечнобред, — подтвердил невозмутимо Лёд. — Они же не знают размерыскупердяйства нашего главы. Он, ежели бы задумал прачечную поджечь, в целяхэкономии никого нанимать бы не стал, сам всё сделал, да ещё придумал бы, какподешевле это провернуть. Прогорклым маслом бы тряпки пропитал, которыеподжигают и в укромные места подбрасывают…

К разочарованиюЛьда, Профессор на эти рассуждения никак не отреагировал, словно суп егоинтересовал больше, чем наш разговор.

Это было неправдой.Когда нужда заставляет, я неплохо готовлю, но отнюдь не великолепно, настолько,чтобы можно было увлечься похлебкой сильнее, чем беседой.

Лёд продолжал:

— Но этотбред для родственников хозяина прачечной был единственно логичным объяснением,почему сгорела прачечная. Ведь рассуждают-то они, в общем-то, правильно:посыльный после посещения представительства пошел разбираться с хозяином (шестьслов на букву «пэ» — вставила я). Не мешай, так вот, подмечено тонко, толькоони не знают, что здесь он заклинание узнал, а не вступил в преступный сговор сПрофессором.

— Ты такхорошо рассказал, мой мальчик, — наконец оторвался от супаПрофессор. — Значит, будешь в суде представителем от нас.

— А мститьподчиненным, зависимым людям для повелителя Огрызка мелко! — завопил Лёд.

— Затоприятно, — улыбнулся от уха до уха Профессор.

* * *

После того, как мыпообщались на пожарище, Ряха пропал, и никак себя не обнаруживал.

Я не оченьволновалась по этому поводу, — скоро должен был прийти корабль, и если онне отправит с ним очередное письмо, то я готова добровольно съесть варёнуюлуковицу, а я варёный лук ненавижу, мне от одного его вида дурно делается.

Этой ночью был ещёодин пожар — и практически рядом с Огрызком. Горела булочная, в которой мыпокупали горячий хлеб и плюшки. Пожар был виден даже из моего окна, полыхалотак, что искры стреляли в небо фейерверками.

К обеду, постоявчаса три за прилавком, Профессор встал на след поджигателей: сердобольныепокупательницы рассказали ему, что мелкие лавочки в последнее время некие добрымолодцы обложили данью, и если кто не платит, — начинаются неприятности,странные пожары например…

Профессор получилмассу советов, как уберечься от этой напасти и главный сводился к следующему:«Берут-то всё равно пока по-божески, уж лучше дать, чем сопротивляться. Ну ивремена пошли, а вот раньше было время, жили не теперешнему чета…»

Профессор кивал иподдакивал, а как поток покупательниц ненадолго иссяк, сразу же дал нам с Льдомзадание навестить одну из лавочек, которая платила. И даже (ради дела)чего-нибудь там купить, что для нашей экономии было совсем неслыханно.

Я обрадовалась,сказала, что хочу купить большое зеркало. Рано радовалась: Профессор разрешилкупить подсвечник и три свечки. Скупердяй.

* * *

— А как ты всуде отбиваться будешь? — спросила я Льда по пути в лавочку.

— Попрошупредоставить внятные доказательства того, что мы подговорили посыльного поджечьпрачечную.

— А онискажут, что странные действия посыльного и есть лучшее доказательство… —поддразнила я.

— По счастью,ни один суд, даже самый предвзятый, не примет таких объяснений.

— Ой, незарекайся, — предостерегла я. — Это же Отстойник, тут всеродственники. Судья приходится дядей жене, теперь уж вдове владельца прачечной.Будет ли он беспристрастным? А жены прокурора и начальника Службы Надзора —двоюродные сестры. А жена начальника таможни — их подружка. И если бы былопо-другому, Профессор войну со Службой Надзора за Порядком не выиграл бы. Воттак.

Лёд только фыркнулв ответ.

Минут пять мы шлимолча.

— Отстойник,конечно, милое место, — заметил он вдруг, когда до лавочки оставалосьвсего-ничего, — но если всё обстоит так, как ты сейчас сказала, то надоповеситься.

— Ага,зацепило! — обрадовалась я. — Не вся правда, но доля правды в этоместь! — и толкнула входную дверь.

Звякнулколокольчик, отгоняющий злых духов, если они вдруг вознамерятся просочиться впомещение с улицы и предупреждающий о посетителях, что куда важнее пуганиядухов.