– Другой молодой человек уже вернулся. Должно быть, он очень рано встал. Сейчас он со своим кузеном на улице, ремонтируют машину. Не удивлюсь, если они скоро закончат.

Каролин улыбнулась с облегчением и потянулась за куском багета с золотистой корочкой.

– Надеюсь, вы оставили мне немного? – Вошедший Кристоф взъерошил сестренке волосы и придвинул стул. – Грегуар говорит, уже почти готово. Они сделали все возможное в данных условиях, чтобы мы доехали в Ла Паллис и обратно. Но «Пежо» обязательно нужно будет отогнать в автомастерскую и тщательно проверить, когда вернемся в Париж. Брат Грегуара пообещал хорошую скидку, если мы будем ремонтировать у него.

После завтрака Грегуар и Кристоф принесли ящик из мансарды и аккуратно поставили его в багажник. Затем, помахав рукой хозяину трактира, они направились в Шамбор.

Два часа спустя Элла прилипла к окну автомобиля: они ехали по тенистой аллее, ведущей к замку. Он был прямо перед ними – огромный, с причудливыми башенками. Здесь, на зеленой равнине, у реки, он казался сказочным. Грегуар предъявил охраннику на воротах какие-то документы, и тот велел подъехать к боковому входу, расположенному достаточно далеко от центрального входа для туристов.

Там их ждал другой служащий, который вместе с Грегуаром занес ящик из машины в боковую дверь замка. Они пожали друг другу руки, и служащий повернулся к Каролин:

– Теперь мы позаботимся о ней вместо вас, мадемуазель. И пожалуйста, передайте месье директору, что мы готовы принять и другие посылки, если так сложатся обстоятельства.

Грегуар взглянул на часы:

– Вы действительно хотите осмотреть замок или мы уезжаем? В полдень есть скорый поезд из Тура обратно в Париж – я могу успеть на него, если буду уверен, что вы благополучно продолжили свой путь.

Элла неохотно оторвалась от призывно дразнящей взгляд ажурной каменной кладки; там, внутри, залы были увешаны прекрасными картинами…

– Да, давайте уже пойдем, – согласился Кристоф. – Нам предстоит долгий путь, и мы должны быть уверены, что доберемся в Ла Паллис вовремя, до отправления последнего парома. Иначе мы рискуем потратить вне острова еще одну ночь нашего отпуска!

* * *

Они подъехали к дому у дюн, когда солнце уже скрылось за горизонтом, погрузившись в океан и окрасив небо в багровый цвет постепенно гаснущими лучами. Выбравшись из машины, Элла сделала глубокий вдох, ощутив соленый запах и прислушиваясь к плеску волн на пляже.

Сандрин оставила для них на террасе ужин; Каролин разлила по глиняным мискам гарбюр – густой куриный суп с овощами с огорода Сандрин. Кристоф наполнил бокалы вином, и Элла улыбнулась, радуясь, что они проведут эти несколько драгоценных дней на острове.

Они втроем сидели до поздней ночи, наблюдая, как загорается целый миллион звезд, потягивая остатки вина и вдыхая сладкий аромат жасмина и жимолости. Элла снова заговорила о своих планах переехать во Францию, как только убедит в этом родителей, и о необходимости разузнать о подходящей работе в Париже, прежде чем она отправится обратно в Эдинбург. Кристоф говорил о повышении в банке, которое, как он надеялся, позволит ему накопить достаточно денег, чтобы стать независимым от родителей. И Элла задалась вопросом, имеют ли право на существование другие, пока еще невысказанные планы на совместное будущее, которые могли бы включать брак, детей и каникулы на Ре, наполненном солнечным светом, морским воздухом и любовью.

* * *

По молчаливому согласию все трое на этой неделе отгородились от новостей из внешнего мира, предпочитая не думать о беспорядках и раздорах в континентальной Европе, о маячащей на горизонте войне, надеясь, что дипломатия каким-то образом сработает. Вместо этого они каждый день занимались тем, что любили больше всего: катались на велосипедах по острову на пикники на своих любимых пляжах; нежились в золотистой дымке поздних августовских дней; девушки читали на террасе, пока Кристоф рисовал в своем альбоме; собирали в саду созревшие фрукты – мягкий инжир и ароматные белые персики, пока Анаис с удовольствием щипала выгоревшую траву поблизости; сидели допоздна теплыми ночами, обсуждая свои планы и предаваясь воспоминаниям; двойняшки смешили Эллу рассказами о каникулах, которые они провели на острове в детстве, и, конечно, ходили на «Бижу» по аквамариновым просторам океана. Парусник, казалось, радостно пританцовывал на волнах, увлекаемый ветром. Когда он накренялся, его корпус поднимался над водой так, словно, подбадриваемый криками морских птиц, он тоже мог расправить крылья и взлететь.

Было воскресенье, сентябрь только начался. За неделю свет стал заметно мягче и стелился золотистой дымкой по скошенным кукурузным полям, где возвышались аккуратно сложенные тюки сена среди пенящихся «кружев королевы Анны», которые неожиданно появились после сенокоса. Пирамидки выбеленной на солнце соли, выгребаемой из неглубоких прудов на северо-западном берегу острова, слепили глаза, как сугробы свежевыпавшего снега. Элла, Кристоф и Каролин вернулись с велосипедной прогулки по пустынным вечерним улочкам Сен-Мартена, где низкие лучи солнца просвечивали сквозь пергаментные лепестки мальв, заставляя их сиять яркими красками.

Они сидели на террасе и потягивали прохладную воду, когда Кристоф лениво взглянул на свои наручные часы, заслышав церковный колокол.

– Странно, что звонят к вечерне, – заметил он. – Сейчас только пять.

Еще секунду они продолжали пить, затем переглянулись и один за другим поставили бокалы на стол, а колокол все продолжал звонить, будто собирался делать это вечно.

Глаза Каролин испуганно расширились.

– Кристоф?

Они вскочили одновременно и бросились в гостиную, чтобы включить радио. Они застали самый конец сообщения и едва ли были в состоянии понять слова, которые мгновенно заполнили мирную комнату, отражаясь от стен, увешанных акварелями с пейзажами ушедшего лета.

Сегодня утром Франция вместе со своим союзником Великобританией выдвинула ультиматум германскому лидеру, требуя вывода войск из Польши. Крайний срок истек, и поэтому, к глубокому сожалению руководства наших стран, и Франция, и Англия сейчас находятся в состоянии войны с Германией…

Оцепенев и не желая верить услышанному, Элла смотрела в открытое окно, обрамленное развевающимися занавесками из белого муслина, на виноградники, туда, где шпиль церкви Святой Марии поднимался над болотами прямо к небу, пока ужасная новость распространялась от деревни к деревне по всему острову. Стая голубей, потревоженная протяжным звоном колоколов, взмыла ввысь, а затем рассеялась и словно упала на землю, пытаясь укрыться от грозы.

В тот вечер ни у кого не было аппетита, и Каролин, извинившись, пораньше отправилась убираться в доме. Разговаривать не хотелось. Каждый просто поднялся наверх из гостиной, чтобы собрать свои вещи и подготовиться к возвращению в Париж следующим утром. Инстинктивно они понимали, что им нужно вернуться туда. А уже там решать, что делать дальше. Элла почувствовала, как заныло под ложечкой, и ощутила внезапное детское желание увидеть своих родителей, услышать их голоса, убеждающие, чтобы она не волновалась, что все будет хорошо.