И у Рэя тоже нет. Его девочка чистая. Он тоже должен быть чистым.

Керри замечает этого парня, уже когда заканчиваются тренировки. Он в последний раз проворачивает не удающийся ей сложный элемент, смотрит на тренера, та только головой качает. Не то. Нет нужной легкости, воздушности.

Керри и сама это чувствует. Легкости просто неоткуда взяться. Потому что тяжело. Везде тяжело. На душе, в голове, в сердце, в ногах.

Дебби говорит, что надо переключиться, взбодриться, возможно, сходить с кем-нибудь на свидание. Керри даже улыбается, вспоминая свою важную, умудренную опытом подругу. У которой, к слову, пока еще не было отношений. Никаких. Ни с кем. Но она любит классическую литературу, особенно русскую. Особенно Толстого. И считает, что может рассуждать о взаимоотношениях на уровне знатока. Впрочем, Керри во многих вещах с ней согласна. Развеяться надо. Невозможно дольше киснуть и переживать. В конце концов, а почему она должна переживать? Она сама оттолкнула Рэя, сама поставила точку в их отношениях. Все сделала сама.

И теперь должна только радоваться, что уже два дня не видит его мрачную фигуру на стоянке, не слышит пугающий рев байка. Это хорошо. Это значит, что он все понял и отпустил ее. Не стал преследовать.

И даже странно, отчего это у нее так сильно болит сердце и тяжелеют ноги?

Должна быть легкость, именно этого она хотела, именно этого добивалась.

А получила тяжесть. Такую, что даже спорт, такая привычная палочка-выручалочка для нее, таблетка от воспоминаний, в этот раз не срабатывает.

Керри ловит на себе задумчивый внимательный взгляд незнакомого парня. Он высокий и крепкий. Выше и крепче Рэя. И зачем она про это сейчас думает? Зачем сравнивает?

Лицо его не будит в памяти никаких воспоминаний, а, значит, вряд ли он местный. Ну, и то, что он вообще , в принципе, на нее пялится, тоже говорит о том, что парень либо совсем новичок, либо не из их универа.

Такое возможно, потому что спорткомплекс, который курирует универ, открыт для всех желающих, и сюда приходят заниматься и обычные горожане. Не студенты. И, кажется, в подвале есть качалка, где тренируются пауэрлифтеры. И парень, кстати, похож на такого спортсмена. Мышцы бугрятся, выставленные напоказ обтягивающей белой майкой. Девочки, занимающиеся вместе с ней, засматриваются на него. А он смотрит на Керри. Наказание какое-то. Она что, приманка для них? И что в ней такого? Совершенно ничего, особенно теперь.

Похудевшая, потерявшая силы на нервной почве, в обычном спортивном трико, обезличивающем получше любой хламиды. Смотреть не на что. Странно.

Почему смотрит?

И Рэй тогда ее возле спортзала перехватывал, тащил в нишу...

Керри от воспоминаний о том, что он делал с ней, в той нише, в их колледже, становится внезапно жарко, щеки розовеют лихорадочным румянцем, губы отчего-то немеют, словно требуют повторения тех ощущений.

Он ее тогда на колени поставил. Приревновал к однокурснику, с которым она парой слов буквально перекинулась.

И вроде бы ужас должна была она тогда испытать... Потому что до этого он не требовал от нее подобного. А вот и нет. Смущение, страх из-за того в первую очередь, что их застанут... А ужаса перед происходящим не было. Словно весь его на тот их первый раз истратила, на ту ночь безумную возле лесного озера. И Рэй, с его диким, горящим бешенством и желанием взглядом, только добавлял сюра, ирреальности ситуации. Керри помнит, как, направляемая жесткой ладонью, покорно раскрыла рот. Как задохнулась первый раз от того, что грубо, что несдержанно. И как он сразу остановился, глядя в ее лицо, красное, смущенное, внимательным взглядом. И как целовал потом. Жадно и глубоко. Сжимал так, словно боялся, что растворится она, исчезнет. Слишком сильно. Чересчур.

Вот и упустил.

И, похоже, сам это в итоге понял, раз не появляется больше возле универа. Хотя, может дело в другом. Дебби обмолвилась, что видела, как он болтал на стоянке с одной из красоток университетских. Они постоянно вокруг него крутились, особенно, после того, как Керри честно сказала, что это не ее парень. Словно зеленый свет получили. Сразу все.

Керри понимает, что надо бы этих дурочек пожалеть. Не знают, с кем, вернее, с чем связываются. Думают, он обычный брутальный мачо, который классно ездит на байке и классно трахается. В принципе, и то и другое - это про него. Но вот вообще не в первых строках!

На Рэя, как на онлайн-игрушку последней версии, надо повесить ярлык "Строго 18+"!!! И не потому что там чистый секс. А потому что там ад, кровища и зомби стаями. И он среди них... То ли охотник, с кучей прибамбасов и матерными словечками через запятую, то ли, наоборот, главное чудовище. То, которое неубиваемое. То, которое на самом последнем уровне. Которое сожрет и не подавится. Наступит и не заметит.

Хотя, может, девочкам нравится, когда на них наступают. Керри вот, наверняка нравится. Наверно. Иначе почему допустила, что все произошло так, как произошло? Почему не прекратила? Потом? Сразу? Не заорала, например, когда он в комнату ее залез и просто молча уложил на пол, сразу разворачивая так, как ему удобно? Керри не лукавит с собой.

Она уже давно поняла, почему она тогда, год назад, не наказала Рэя, не обратилась в полицию.

Потому что он, несмотря на весь ужас совершенного, абсолютно точно ее любил. По-своему, по-чудовищному. Но любил.

Даже не любил. Неправильное слово. Нуждался.

А у нее такого не было в жизни настолько долго, что она уже и забыла, каково это - быть нужной кому-то так сильно, чтоб с крышу уносило. Да и потом, когда приучил, когда дал почувствовать вкус порока, грязного, развязного секса, настолько не сочетающегося с образом маленькой чистенькой отличницы, уже не могла сама без него. Нуждалась.

И силы на то, чтоб уйти, искала долго. И знала, что, если б хоть чуть-чуть проявил упертости своей уокеровской фирменной, настойчивости... Не ушла бы. Не уехала никуда. Осталась бы с ним. В их маленьком городке, где все друг друга знают, где уже давно косились на нее с неодобрением из-за постыдной связи с младшим Уокером. И жизнь у нее была бы именно такая. Убогая и под осуждающими взглядами. Рэю-то плевать, ему привычно. А она не хотела так. И сейчас не хочет.

И не будет больше переживать. И вообще, не переживает.

Дебби говорила, что Уокер дал свой номер одной из девок, что крутились вокруг него. Прямо на запястье написал ручкой. А чего не на груди сразу?

Керри ярко представляет себе этот момент.

Кокетничающая однокурсница. Хмурый Уокер, скользящий по ней своим фирменным лениво-развязным взглядом. Его усмешка, злая и жесткая, когда пишет на нежной коже цифры.

И что? Может, еще и по заднице хлопнул? Но это вряд ли. Не похоже на него. И номер свой он обычно не раздает. Это тоже не похоже. Значит, что-то изменилось. И пусть.