- Давай, бешеный, на выход! - коп эффектно проводит дубинкой по решетке, Рэй поднимает голову.

Ему что ли? Огляделся на всякий случай. Ну да, наверно ему. Других бешеных тут не водится вроде. Так, две проститутки и один забулдыга, невозмутимо дрыхнущий прямо на полу обезъянника.

Рэй встает, потирая сбитые костяшки на кулаке, усмехается приятным воспоминаниям. Как удачно он с первого раза прямо въехал верзиле по зубам! Ух, аж брызги полетели! А нечего было скалиться рядом с Керри.

Приятно вспомнить, приятно... А что ему остается? Только вспоминать. И в ближайшие лет пять это будет его единственным занятием. А, нет... Еще он будет очень занят, отбиваясь в тюремном душе от претендующих на его задницу зеков. Но об этом лучше не думать раньше времени. И вообще... Лучше вспоминать кайфовые моменты. А не то, какой он дебил.

Чего об этом думать?

Это аксиома, бл*. То есть, утверждение, не требующее доказательств. Вот бы его препод по геометрии услышал... Охр*нел бы, не иначе.

Рэй и сам иногда охр*невает от того, что творит. Нежданчик.

А вот дебилизм его - это никакой не нежданчик. Это, как его, константа. Получить такой шанс в жизни, единственный. И про**ать. Феерически. Лю его не убьет. Нет, конечно. Лю просто его перестанет замечать. Вышвырнет из жизни своей, и все.

Как это Керри, его малышка, сделала.

И правильно. Все правильно.

Потому что дебилам не место рядом с нормальными людьми. Дебилам место в специальном дебилятнике. В его случае - в тюрьме. Ну, ничего, привет Шону передаст как раз...

Рэй пытется представить, каково это - сидеть за решеткой? Вот так вот, долго, не как он обычно, на пятнадцать суток максимум. Это-то привычно. Потому что знаешь, что скоро выйдешь.

Последний раз Рэй так долго сидел давненько уже, когда дрался из-за Керри. В очередной раз. Но тогда он знал, что выйдет, и его девочка будет с ним. Точно знал. Он вышел, и сразу же , прямо из участка, ломанулся к ней, в окно залез, а она там... Мягкая, нежная-нежная... Красивая до боли. До безумия. И вся его. Он зажмурился, вспоминая, как сладко она ахнула, когда он сжал ее, как обмякла в его руках, как губы ее нежные задрожали. И как он вцепился в нее, выпивая эти эмоции до дна, до сухости в горле. Как целовал, трогал, ласкал... Как одежду рвал на ней, не в силах справиться, потерпеть. Не мог он тогда терпеть, все время в участке о ней думал, только о ней. Да что ж за одержимость такая бешеная? Что за безумие?

И вот теперь... Вчера... Возле кампуса. Ведь башку снесло начисто, просто уехала крыша - и все. Никакого спасения. Ни малейшего просвета в наступившем мраке.

И только удовольствие от хруста чужих зубов под кулаками.

Зверь. Бешеный. Правильно зовут его так. Вот теперь из одной клетки в другую переместят - и все. И прощай, малышка Керри, навсегда. От этой мысли в горле привычно остро, до сухости. Наждачной.

- Ты заснул там? - Грубый голос вырывает из морока, - давай выметайся уже.

Рэй встает, выходит из обезьянника, вопросительно смотрит на копа, тот кивает головой в сторону кабинетов. Странно. А Рэй думал, перевезут сейчас в другой участок, или уже суд? Так быстро? А, собственно, чего тянуть? Копам нужна раскрываемость, а здесь вариант беспроигрышный. С его биографией и тем, что он вчера наделал, милое дело - раскатать на полную.

Но в кабинете Рэю дают ознакомиться с постановлением об освобождении. За него внесли залог. И тот парень, которого мутузил Рэй, забрал заявление. И теперь ему, конечно, грозит кое-что, но то, что обойдется штрафом, как раз в сумму залога, было понятно.

Рэй, не веря в происходящее, выходит из дверей участка, оглядывается.

И замирает.

Потому что к нему медленно идет Керри. И такая она... Черт! Такая она красивая! Ослепительная просто! Невозможная, невероятная! В простой футболочке, джинсиках и конверсах, с пушистыми темными волосами, распущенными по плечам. Они отросли у нее, и сильно. Мягкие были в его пальцах, кайфовые.

Идет и смотрит на него.

Нимфа. Лесная нимфа.

Как он тогда ее в лесу увидел, возле озера...

Воспоминания накатывают моментально. Первая их близость, сладко-острая, ее шепот, ее крик ему в ладонь, глаза, испуганные, молящие, огромные на бледном лице...

Не жалеет. С*ка, не жалеет он! Знает, что тварь, скот, животное! Но это реально самое сладкое переживание в его гребанной никчемной жизни! И то, что происходило потом, эти ночи с ней, эта ее нежность, отзывчивость, первый, самый горячий, самый невозможный оргазм... Все это настолько было невероятным для него, что даже не воспринималось наяву. Как сон воспринималось, сказочный, будоражащий сон.

Она подходит, смотрит на него, молча.

А он тонет, опять тонет. И ничего вокруг не замечает. Ничего и никого. Как уставился на нее, так и не отрывает жадных глаз. А Керри что-то говорит. Он не понимает, что, слова мимо проходят.

Кажется, что-то о том, что он - скот и животное (да, это и так понятно, ничего нового, он согласен полностью), что все это - уже чересчур, и никого терпения, и никакого больше взаимодействия (как красиво губки у нее двигаются, слова произносят умные...но еще лучше они на его члене смотрятся, конечно, правильнее, да, да), что больше она его видеть не желает, никогда. Чтоб не подходил и даже не думал об этом (и глаза у нее - бездонные, и горят так, что все просто скручивает внутри, так хочется увидеть их под собой, когда он брать ее будет, и это тоже очень правильное ощущение), что больше она за него платить не намерена, и Мартин заявление еле согласился забрать (Мартин? так его зорвут, оказывается... надо будет найти... поблагодарить за все... ага...), что она устала, от него устала, от его выбрыков, от его вечного буянства...

Дольше Рэй уже терпеть не может. Керри еще что-то пытается сказать, у нее накопилось, очевидно, но Рэй пресекает дальнейшие попытки в своей привычной манере. Заткнув ее поцелуем. Как всегда грубым, безапелляционным и животным.

Керри сразу же, словно только этого и ждала, обмякает в его руках, кладет ладошки ему на плечи и вовсе не затем, чтоб остановить. Нет! Чтоб привлечь его ближе, чтоб обнять. Чтоб ответить.

И это ее движение срывает последние тормоза, и Рэй остервенело тискает ее, забыв совершенно, где они и кто на них смотрит. И не приходит в себя ни от гогота полицейских, надо сказать, довольно добродушного, ни от писка непонятно, откуда взявшеся малявки, ростом еще меньше его Керри, которая прыгает вокруг них и причитает, что хватит, надо уходить, и нельзя же так, и вон уже кто-то на телефон снимает, и такси ждет...

Рэй воспринимает только слово "такси". Отрывается от своей добычи, смотрит требовательно и дико на малявку, та отшатывается и машет головой в сторону такси.

Рэй еще раз, контрольно, целует Керри, та отвечает так неистово и жадно, что становится понятно: ехать надо срочно. Вот прямо еще пять минут назад надо было ехать. И они едут, едут, не отрываясь друг от друга, целуясь и тискаясь на заднем сиденье такси, и даже не способны сказать водителю, куда им надо. Но водила, все повидавший и совершенно невозмутимый латинос, только посматривает на них. И везет к ближайшему мотелю.