А затем наклоняется и кусает ее в шею. Как вампир. Сильно, чуть ли не до крови. И Керри внезапно осознает, что еще немного, и она кончит. Просто получит оргазм только от одного вида его руки на своем горле, от его бешеных, безумных глаз, от его зубов, вонзающихся в кожу. И это осознание пугает. И заводит. И заставляет застонать и прижаться к его паху бедрами. Выгнуться, послушной его рукам. И этого оказывается достаточно. Для него. Чтоб сорваться в ураган.

Джинсы ее, свободные, мешковатые, легко сдираются с ног, и буквально через мгновение Керри вскрикивает от вторжения. Без какой-либо капли нежности, без осторожности. А ей именно этого и не хватало, оказывается! Чтоб кончить. Вот так вот, от первого толчка. Рэй ловит ее судороги удовольствия, отслеживает их в зеркале, поворачивает к себе за подбородок:

- Он тебя трахает? Ну? Говори, бл*!

- Нет! Нет! - выдыхает Керри в такт все усиливающимся движениям в себе, хватается на его руку опять, и за столешницу от раковины, потому что удержаться невозможно.

Рэй, не скрывая довольного выражения глаз, целует ее, глубоко, порабощая полностью, а затем разворачивает обратно к зеркалу. Похоже, ему нравится наблюдать за ней, за ее безумными глазами, за раскрытым в стоне ртом, нравится ощущать, какое тонкое у нее горло, какая нежная кожа под его ладонью, какая она податливая.

Керри понимает это на подсознательном уровне, понимает, что только так, своей покорностью, своей отдачей она сможет усмирить зверя, и пользуется этим безотчетно, как единственным оружием, которое есть у нее сейчас.

И осознает, что выиграла в схватке, когда Рэй неожиданно начинает покрывать ее шею и плечи поцелуями, когда руки его, жестокие и давлеющие, делаются более нежными и аккуратными, когда движения его в ней становятся размеренными, приносящими не только боль, но и удовольствие, сладко-будоражащее, такое, какого ей недоставало.

Его ей недоставало все это время! Черт! Правда недоставало! И никуда от этого не деться. Никак это не изменить. И Керри не желает ничего менять, она отвечает, подается сама назад, позволяет своему чудовищу самого последнего, высшего уровня, брать ее так, как ему хочется. И понимает, что ей хочется этого не меньше.

И, когда движения опять становятся дикими, несдержанными, она просто сама поворачивает голову и целует, целует эти твердые, крепко сжатые губы, ловя первые отголоски своего удовольствия и делясь с ним, заражая его, подчиняя его себе.

Потом они какое-то время стоят, не в силах оторваться друг от друга, и Керри хорошо в его обволакивающих объятиях. Она мягко трется затылком о его плечо, смотрит, как он мягко нацеловывает ей нежную кожу у виска.

- Не выходи, пока я не вернусь, хорошо? - шепчет он, отпуская ее с огромной неохотой из своих рук.

- Почему?

- Просто постой здесь.

Поправляет одежду и выходит так быстро, что Керри не успевает даже ничего сказать. И остановить его тоже. Потому что это ему просто - застегнулся и пошел. А ей еще джинсы натягивать и следы его несдержанности с бедер убирать.

Короче говоря, она задерживается. А когда выходит, видит, что все уже, собственно, закончилось. И Уокер остался Уокером. То есть мерзавцем и несдержанным животным, неспособным вообще адекватно воспринимать реальность.

Потому что Чен лежит посреди зала, пара столиков разломаны, а Рэя держат сразу несколько человек. И вдалеке слышны сигналы полицейской сирены.

Рэй выворачивается из рук держащих его людей единым слаженным движением, рычит на тех, кто все же делает попытки встать у него на пути, подхватывает застывшую в ступоре от увиденного Керри под локоть и вытаскивает ее прочь. К своему байку. Быстро усаживает ее и срывается с места. И Керри далеко не сразу понимает, что они едут не к ее общежитию.

После всего, что произошло в туалете бара, и, особенно, после всего, что произошло в самом баре, сложно чего-то опасаться. Но у Рэя получается ее удивить.

Керри спрыгивает с байка, задумчиво оглядывается. Промзона. Самое начало, буквально через дорогу начинается спальный район, живут люди. А здесь какие-то строения, крепкие, массивные. Похоже на гаражи, частные автомастерские. В темноте, неожиданно упавшей на город, сложно рассмотреть что-либо. Зачем она здесь? Зачем привез?

Нет, в принципе, на второй вопрос она ответ знает. Продолжить секс-марафон. Зная его темперамент, можно с уверенностью сказать, что десять минут в туалете его не удовлетворили от слова "совершенно". И ее мнение в очередной раз не учитывается. Да и что она может сказать? Особенно, после того, как он, абсолютно не задумываясь о будущем, опять устроил побоище в общественном месте. Чен не настолько дурак, чтоб не связать ее отсутсвие и бешеного Уокера, хотя и не видел их вместе. Зато другие посетители видели. И уже, наверняка, дают свидетельские показания. А Рэй и так на рецидивиста тянет, учитывая его прошлые заслуги... И его поимка - вопрос времени.

Неожиданно накатывает дикая злость, наверно, такая же разрушительная, как и до этого, у Уокера.

Чертов придурок! Ну неужели нельзя держать свои дебильные замашки, свой мерзкий уголовный характер в узде? Ну здесь же не их дыра, где мало кто пойдет жаловаться. Здесь Атланта, черт!

Как так можно? Ни за что! Опять ни за что! Она ничего ему не должна, ничем не обязана! Она просто приняла приглашение погулять от приятного парня. И не собиралась с ним... А даже если бы и собиралась, то это ее личное дело, и Уокер не имеет никакого права что-то ей предъявлять, так с ней обращаться! А, учитывая то, что говорила Дебби, то вообще!

Рэй тем временем, повозившись с замком, распахивает ворота. Включает свет. Это, оказывается, мастерская. Керри стоит у байка, сложив руки на груди, и зло смотрит на Уокера. А он, словно не замечая ее неуступчивого взгляда, неожиданно улыбается. И этим простым действием повергает в такое изумление, что Керри даже забывает, что хотела такого злобного ему сказать.

Улыбка ему идет.

Очень идет.

Настолько, что Керри удивляется, почему не видела ее раньше. Она уверена, что, если б при их первой встрече, тогда, в колледжной столовой, он просто улыбнулся ей, то она, мало того, что сразу бы в кеды стекла мимимишной лужицей, так и вообще... Все было бы по-другому.

И все для него было бы по-другому, если б он улыбался людям почаще. Неправильное слово. Не почаще. А хоть когда-нибудь. Хоть пару раз.

Лицо Рэя настолько преображается, что увлеченная этой картиной Керри пропускает момент, когда могла бы что-то ему высказать. Он подходит ближе, берет ее лицо в ладони и опять целует.

И все. Больше нет никакой злости, никаких возражений. Остаются только ощущения. Сладость его губ, непонятная нежность, и, черт! Избитые бабочки в животе! Первый раз с ним! Для Керри это настолько непривычные эмоции, потому что обычно она испытывает мучительные, тянущие, животные ощущения от его близости, что она теряется и отвечает. И дрожит. Буквально дрожит в его руках, как девственница, которую впервые целует школьный хулиган. Словно опять на год назад откатилась. И только в этот раз нет страха, нет боли, нет недоумения и потрясения. Одно сплошное удовольствие, наполняющее ее мозг шипучими эндорфинами, намеренно, чтоб отключить.