напиток, ни доставленная спецрейсом свежая черная икра.

– Караганду и Абайск мы потеряли, – говорил Юрист. К «Армянскому» он не притронулся, на икру смотрел почти с отвращением. – Конторские начали операцию на неделю раньше, мы не успели очистить поляну.

– Как ведут себя арестованные? – В отличие от Юриста Директор не забывал наполнять фужер и не страдал от отсутствия аппетита.

Юрист пожал плечами:

– У нас нет доступа в изолятор конторы.

– Насколько арестованные информированы?

– Мы вывели всех, кто знал структуру организации и имел прямой доступ в Москву.

– Но?

– Те, кто в изоляторе, располагают только частью информации. Каждый своей частью. Но если эти части сложить…

Директор задумчиво пожевал ломтик лимона, поморщился.

– Что ты предлагаешь?

– Должен подключиться сам. Без него мы не справимся.

– Ты думаешь, он это не понимает? Делает все возможное. – Директор повернулся к Бухгалтеру: – Что у тебя?

Бокал с «Токаем-Асу», наполненный в начале встречи, не потерял ни капли янтарной жидкости. Стоявшая перед Бухгалтером тарелка была девственно чиста.

– Пропала четвертая часть производства. – В голосе Бухгалтера звучала безмерная грусть. – Мы продолжаем работать в Прибалтике, Сибири и на Урале. Но сбыт временно приостановили. Зарубежные партнеры нервничают.

Директор махнул рукой:

– Подождут, не обеднеют.

Он вырвал лист из записной книжки, достал «Meisterstruck»[43] с золотой гравировкой «4810»[44], написал число, протянул лист Бухгалтеру:

– Достань из кассы, предстоят расходы.

Худое желчное лицо Бухгалтера приобрело скорбное выражение.

– Что в С.? – поинтересовался Директор.

– Ситуацию контролируем. Может, предъявить счет? Учитывая… – Бухгалтер ткнул пальцем в записку.

Директор взял записку, достал «S.T.Dupont»[45], поджег в пепельнице. Дождался, пока бумага прогорит, пепел перемешал чайной ложкой.

– Нет, пока не время. Подождем, но держи под постоянным контролем!

Глава 16

Когда на городских улицах первого в мире социалистического государства вконец распоясалось хулиганье, партия призвала народ, который, как известно, с партией един, оказать помощь милиции и встать на борьбу с порочащим строй явлением. Так появились добровольные народные дружины. Патрулирование плохо освещенных улиц, конечно же, было делом добровольным. Но игнорировавшие сию добровольную обязанность рисковали остаться без квартальной премии и получить очередной отпуск зимой. Или не допускались к экзаменационной сессии, если учились в институтах.

Октябрьским вечером трое дружинников обходили дворы в районе восьмой подстанции скорой медицинской помощи. Погода стояла на удивление хорошая – прощальный подарок позднего бабьего лета, и все скамейки около подъездов были заняты гражданками пенсионного возраста, наслаждающимися последним теплом перед долгим зимним заточением. Скучающие пенсионерки радостно встречали симпатичных дружинников: худого, немного сутулого парня в очках, сразу видно – интеллигента, здоровяка с румяным лицом, похожего на плакатного передовика производства, и молоденькую вежливую девушку, наверное студентку. Дружинники показывали рисунок – карандашный портрет молодого человека и спрашивали, не знаком ли этот человек завсегдатаям приподъездных лавочек.

Для Андрея с Николаем вечерние прогулки с красными повязками на рукавах были делом привычным. Правда, обычный их маршрут в соответствии с разнарядкой пролегал около центральной подстанции скорой медицинской помощи. Оксане тоже пару раз доводилось повязывать на рукав красный лоскут с белыми буквами, но район патрулирования институтской народной дружины, как правило, ограничивался территорией центрального стадиона. Тем удивительнее было встретить всех троих, выполняющих гражданский долг, недалеко от подстанции номер восемь. Хорошо, никому из знакомых на глаза не попались, иначе на законный вопрос: «А что вы тут делаете?» – пришлось бы откровенно врать. Потому что ничего общего с охраной общественного порядка их вечерняя прогулка не имела.

На следующий день после ночного визита незваных гостей в комнате Сергеева состоялся экстренный военный совет. Кроме Андрея в совете участвовали Николай и Оксана. Тетрадь, за которой так упорно гонялись бандиты, оставалась недоступной: профессор Харлампович по-прежнему лежал в реанимации. Единственной зацепкой, позволяющей установить организаторов налета на квартиру Шуровых и комнату Сергеева, был лжекорреспондент молодежной газеты «На смену!».

– И как мы будем его искать? – недоумевал Коля. – Пойдем в редакцию?

– Это бессмысленно, он там не работает.

– Тогда как?

– Как? – эхом повторила Оксана.

– Фальшивый Герман Дробиз искал неврологическую бригаду, выезжавшую на Сортировку. Кто-то из банды видел, как медсестра, – Сергеев повернулся к Оксане, – вынесла тетрадку из разрушенного здания.

– Я же не специально! – жалобно сказала девушка.

– Конечно, не специально, но это не имеет значения.

– А что имеет? – с надеждой спросил Николай, хорошо изучивший манеру друга излагать.

– То, что лжекорреспондент не работает на «Скорой». Иначе не пошел бы столь сложным путем – через приемную главного врача. Работник «Скорой» выяснил бы все гораздо проще, через любую из десяти диспетчерских. Так?

Андрей посмотрел на Николая.

– Так, – согласился Неодинокий.

– А где базируются неврологические бригады?

– Ежу понятно, на центральной подстанции.

– Это нам с тобой понятно, друг мой. А посторонние таких деталей не знают.

– И что?

– А то, что девять из десяти – сначала этот лже-Дробиз заглянул на одну из подстанций и спросил, где найти неврологическую бригаду. Под вымышленным предлогом, – продолжил Андрей, – например, врач оставил что-то на вызове, надо вернуть.

– А почему девять из десяти?

– Потому что в городе десять подстанций. Если лжекорреспондент не пришел сразу на центральную, он сначала наводил справки на одной из девяти, ближайшей к его дому.

– Логично, – согласился Неодинокий. – И что дальше?

– Дальше мы устанавливаем район проживания лже-Дробиза и составляем описание его внешности по приметам от двух свидетелей: Лидочки и диспетчера подстанции.

– Дальше?

– Дальше обходим дворы вокруг подстанции под видом дружинников. Спрашиваем у бабушек на скамейках, не знают ли они похожего типа. Сегодня тепло, бабушки будут на рабочих местах.

– По приметам? – с сомнением покачал головой Неодинокий. – Маловероятно, сам же сказал, что Лидочка кроме роста и очков ничего не запомнила. По такому описанию полрайона под подозрением окажется.

– Да, – согласился Сергеев. – Это слабое место. Но другого варианта нет.

– Есть, – вмешалась Оксана. – Я могу портрет нарисовать.

– Точно, – восхитился Николай, – помнишь, она на день рождения мою физиономию карандашом изобразила. Очень похоже, я на стенку в рамку повесил, всем нравится!

Колин комплимент не оставил Оксану равнодушной, щеки девушки порозовели.

– Но ты же не видела лжекорреспондента, – возразил Андрей.

– Ну и что, один свидетель уже есть, возможно, второй будет. У нас в детской художественной школе такое задание было – нарисовать портрет по описанию. У меня лучше всех получалось.

– То есть ты можешь сделать фоторобот? – уточнил Андрей.

– Попробую, – скромно ответила девушка.

– Ха-ха, в сыщики вас в школе готовили, а не в художники! – загоготал Николай.

Оксана шутливо ткнула его кулачком в бок и заторопила Андрея:

– Пошли скорее подстанции обзванивать. К тебе в кабинет?

– А если он все-таки сразу пришел в центр? – не сдавался