Дозвониться до генерала Плахина без служебного комма оказалось делом почти невозможным. Любой звонок автоматически переадресовывался к кому-нибудь из его подчиненных или на автоматического секретаря. Впустую убив часа полтора, Верден наконец сообразил, что таким образом желаемого не добьется. И отправился домой. Там тоже не обошлось без сюрпризов. Система безопасности квартиры, не среагировавшая на сигналы гражданского комма, даже теоретически неспособного генерировать коды доступа такой сложности, как служебный, требовала все новые и новые подтверждения его личности. И к концу унизительной процедуры самоидентификации капитан был на грани нервного срыва:

– Ну, Медуза, я тебе устрою… – пробурчал он себе под нос, врываясь в предупредительно распахнутую коммом дверь и забрасывая в ближайший угол пустую кобуру от разрядника. – Сейчас доберусь до архива, и посмотрим, как ты у меня попляшешь…

Проапгрейдить гражданский комм удалось только наполовину – не хватало памяти, мощности процессора, многих встроенных устройств, но для того чтобы дозвониться до начальника Службы внутренней безопасности, полученных возможностей хватило с избытком.

– Плахин. Слушаю… – как обычно, рявкнул вечно занятый делом генерал.

– Капитан Кайм. Отдел специальных расследований. Дело второй категории. У вас найдется минута для получения прикрепленных файлов?

– Ого! Вы уверены? – На лице Плахина появилось плохо скрываемое удивление.

– Так точно, господин генерал.

– Шли. Сейчас занят. Наберу тебя в течение двадцати минут, договорились? – Генерал коротко кивнул и отключился…

Следующие минут пятнадцать Верден не находил себе места – Медуза, при всей своей глупости, не мог не понимать, что он попытается связаться с вышестоящим начальством при первой же возможности, а значит, должен был как-то прикрыть свою задницу. Представить, что он решит предпринять, у капитана не получалось, но предчувствие, которому он привык верить, говорило, что результат действий полковника Вердену может не понравиться. Поэтому, когда его входная дверь вынесла стену в гостиную и перед спокойно лежащим на диване Каймом возникли упакованные в черное бойцы подразделения физической защиты, он практически не удивился:

– Гражданин Кайм Верден. Вы обвиняетесь в несанкционированном использовании запрещенных компьютерных программ, взломе частной собственности, превышении служебных полномочий и… – Голос, раздавшийся из-под матового шлема, прервался и, грязно выругавшись, закончил: – В общем, Верден, ты арестован.

– Серж, ты? – Сбрасывая на адрес комма генерала запись своего ареста, отставной капитан протянул вперед руки и криво ухмыльнулся.

– Да я, я… – приподнимая забрало, прорычал его закадычный друг и напарник Сергей Колпин. – Что за хрень, Верр?

– Да Медуза решил, что ему сам черт не брат… – буркнул Кайм. – Ну что стоишь? Активируй наручники!

– Че, обалдел? Запись прекращена. Сейчас ты нас быстренько вырубишь и уйдешь, куда глаза глядят… Голограмма твоего побега уже вчерне состряпана… Ух, как ты меня там молотишь!

– Не надо, Серж… – оценил поступок друга Верден. – Все будет путем, поверь…

– Ты не видел выражения лица своего шефа! Он тебя упечет лет на десять, не меньше! – пророкотал своим замогильным басом Гоша Кривцов. – Видимо, достал ты его здорово…

– Все, опоздали… – Чуть не застонав от бессилия, Колпин уронил забрало и окутался сферой. Видимо, запись процедуры тут же пошла, так как на руках Вердена возникли силовые браслеты, и Кайм почувствовал жуткую слабость. Устройство с давно устаревшим названием «наручники» блокировало двигательные центры головного мозга и с помощью комма арестованного изменяло его гормональный фон так, что у него пропадали и силы, и всякое желание совершить побег. Ощущения были не из приятных – с момента окончания Академии чувствовать их на себе ему как-то не приходилось…

– Что за хрень? – Снова откинув забрало, Сергей смотрел на друга так, будто перед ним стоял, как минимум, сам Господь Бог.

– Ты о чем?

– Плахин приказал доставить тебя в Блок-три, предварительно изобразив максимально жесткое задержание…

– Изобразив? – на всякий случай переспросил Верден, сообразив, что генерал ему поверил.

– Он именно так и сказал! – обиженно нахмурился Колпин.

– Тогда начинай! – усмехнулся Кайм и показал взглядом на наручники: – Снимай и давай начнем сначала…

Покидать разгромленный при «захвате» дом волоком, со скованными «Пауком» руками и ногами было не самым приятным ощущением в его жизни. Здорово болели отбитые о броню ребят костяшки пальцев и предплечья, а на голени правой ноги вздувался здоровенный синяк. Болели отбитые внутренности, и кололо в боку, но снятый для Медузы голофильм должен был получиться на славу: капитан пытался уйти от наказания и теперь сопровождался в Блок-три, предназначенный для содержания особо опасных преступников. Влетев в отсек для задержанных флаера группы захвата, он мигом распластался на полу в позе распятого на кресте – силовые захваты «Паука», вступив во взаимодействие с полем подавления машины, растянули его между стенками, лишив всякой возможности сопротивляться. А через несколько секунд прямо перед его лицом появилась маленькая голограмма – запись самых красочных моментов его ареста.

– Ну ты и летал, дружище! – Дождавшись, пока бот наберет высоту, Серж активировал связь с задним отсеком и, сделав прозрачным разделяющую их переборку, наблюдал за реакцией друга на запись. – Я думал, что тебя покалечу… А когда ты сломал спиной утилизатор, Гоша решил, что перебил тебе позвоночник.

– Зато достоверно… – прохрипел Верден. Улыбаться было больно, так как разбитая внутренняя поверхность губ превратилась в одну кровоточащую опухоль. – Квартиру опечатали?

– А ты не видел? – удивился Кривцов.

– Нет. Отъехал на мгновение… – признался Кайм. – Здорово ты меня затылком приложил…

– Прости, если перестарался… – сконфуженно пробормотал Гоша. – Очень трудно рассчитывать силу в этом чертовом сарафане…

Желания тащиться в Олдерр-сити не было никакого. Мало того что городишко лежал вдали от его обычных маршрутов и пришлось искать и скачивать трехмерный план организации движения в этом, забытом Богом и людьми, уголке, так еще оказалось, что этому плану почти два года, и часть новых строений в нем не отражена! Поэтому его «Эйркрафт» периодически принимался истошно сигналить, снижал скорость полета до нуля и требовал внесения изменений в оказавшийся некорректным маршрут. В итоге к моменту, когда флаер оказался на четвертом, самом нижнем ярусе заброшенного офисного здания в одиннадцатом округе Олдерр-сити, Маркус порядком вышел из себя и был готов повернуть обратно и вернуться домой. Если бы не три с половиной миллиона кредитов, зависшие на счетах этой чертовой «Ломек-инкорпорейтед», он бы давно плюнул на открывающиеся перед ним «перспективы» и выкинул бы из головы господина Ульфсара и его компаньонов.