– Я причинил тебе боль. Я худший из смертных и бессмертных, что носила земля. Я – худший из них всех! – сказал он в отчаянии.

Софи не смогла ничего сказать. Только прикусила губу. Она отстранилась, глядя на него.

– Если ты еще раз сделаешь мне больно, я никогда тебе не прощу. – Сказала она. – Никогда, ты понял? Если хоть еще раз ты причинишь мне боль – больше никогда до меня не дотронешься по моей воле.

– Я и так не могу коснуться тебя по твоей воле. – С болью проговорил он. Лицо его исказилось гримасой. – Так что же я теряю?

– Наверное… мою любовь.

– Разве она еще есть?

Софи с трудом сглотнула.

– Да, есть.

– Тогда почему ты избегаешь меня? Почему проводишь вечера с другими мужчинами? Почему не даешь разделить с тобой ночи? Я тоскую по тебе… – он прижал ее к себе и с чувственной нежной лаской вдохнул запах за ухом.

– Тогда я стану ханти, – сказала она, переживая телом мучительный взрыв сладости от его близости.

Как же она сама тосковала по нему. Все кожей она откликнулось на его прикосновение, хотя ничто между ними не менялось. Он был враг ее народа, он унижал ее и держал в плену. И все равно она хотела обнять его, прижаться ближе, почувствовать его тепло.

– Разве это так ужасно? Стать моей перед лицом всего народа? Тебя и так считают моей ханти.

– Но я не ханти, – с болью проговорила Софи. – Я никогда ей не была и не стану. Я не твоя постельная игрушка! – разозлилась она и вырвалась из объятий.

– Как ты можешь так говорить, когда знаешь, что мое сердце в твоей груди! Я могу не касаться тебя никогда, пусть будет так, но я хочу, чтобы ты была рядом. Делила со мной мою жизнь. И дни и ночи. Чтобы ты спала у меня на плече и просыпалась в моих объятиях. Чтобы любила меня как раньше…

Софи с трудом сглотнула.

– Но раньше я не знала кто ты.

– А теперь знаешь. И говоришь, что любовь ко мне все еще есть в твоем сердце. Она ведь есть, Софи? Скажи, есть? – Он прижал руку к ее груди. – Умоляю, скажи мне правду. Ты ведь любишь меня, правда? Даже такого, какой я есть.

Софи с болью проглотила набежавшие слезы.

– Это подло, Джон! – прошептала она.

– Да, подло. – Согласился он, на мгновение закрыв глаза. – Я считал, что есть рамки, которые я никогда не перейду. И вот он я, преступивший столько законов, забывший столько клятв. Ты изменила меня. Мои чувства к тебе изменили. Полагаю… не в лучшую сторону. Прости. Но я уже не могу не любить тебя. Ты в моем сердце и каждый день, когда ты не со мной, ранит. Каждый вдох без тебя – отравлен. Утром я просыпаюсь без тебя, и мне не хочется, чтобы день наступал. Время счастья и торжества, к которому я шел многие годы, отравлено, потому что ты не улыбаешься мне больше. А им улыбаешься, этим людям… Им, а не мне. И я готов всех их убить. Всех, до единого.

Софи в ужасе отшатнулась от него.

– Ты хоть слышишь себя?!

– Я говорю с тобой искренне. Там в библиотеке я едва сдержался. При мне был кинжал… я видел как вонзаю его в горло того мужчины, за то что он смел смотреть на тебя, прикасаться к тебе, за то что ты улыбалась ему…

Софи неверяще покачала головой.

– У нас с ним даже ничего не было! Ничего! Мы даже за руки не держались ни разу, не говоря уж о чем-то большем.

– Я знаю. Но у вас может это быть. Однажды. Этого достаточно для меня. Для любого эльфа этого было бы больше чем достаточно.

Софи потеряла дар речи.

– А… – она открывала и закрывала рот не в силах найти слов. – Джон! Это возмутительно, ты это понимаешь?!

– Я – эльф. Наших дев нельзя касаться. Никому, кроме мужей.

– Но ты не мой муж!

Линар захолодел. Он оскорблено выпрямился.

– Вот как? Но я считаю себя им. Мы пили горькое вино, мы делили ложе. Ты – моя госпожа сердца. И никто не смеет касаться тебя.

– Я думала мы… мы расстались, – проговорила Софи удивленно.

– Расстались? – Линар недоуменно поглядел на нее. – Но мы не расстались. Мы ведь оба не хотели разлучаться, разве нет? Ты живешь в моем доме, спишь в двадцати метрах от меня каждую ночь. Я слушаю твое дыхание, изнывая от муки и счастья. Ты со мной… все еще со мной… – он снова обнял ее и поцеловал в висок.

– Я ничего не понимаю! – Софи схватилась за голову. – То есть, для тебя между нами ничего не изменилось? Мы что, просто в ссоре или вроде того?

– Ты в праве сердиться на меня, но наши узы ничто не сможет разорвать. Ни расстояние, ни ссора. Ты в моем сердце, а я в твоем. Это решено для нас.

Софи в шоке смотрела на него в темноте комнаты.

– То есть… О! Вот как ты думаешь об этом?

– А ты иначе? – с обидой спросил Линар.

– Я не знаю… То есть… я думаю, что…

– Что? Что с другим сможешь испытать все то, что испытала со мной? – голос его стал жестким.

– Нет. Но, может быть, смогу испытать другое. – Осторожно сказала Софи.

Он медленно отстранился и посмотрел на нее.

– Значит я лишь страница в твоей жизни, которую ты с легкостью перевернешь, когда настанет час? – Он тихо усмехнулся. – Знаешь ты или нет, больнее слов для эльфа ты выбрать не могла.

Софи сглотнула.

– Мы не можем быть вместе. Этого никогда не будет. Ты это ты, а я всего лишь смертная. Ты убиваешь мой народ, в угоду своему. Какое будущее может быть у нас?

– У нас нет будущего. Его никогда не было для нас. Все что у нас когда–либо было – это сегодняшний день. И ты выбрала провести его с другими. А будущее… Ты права, его нет для нас. Вернее, у меня его нет. Все, что есть – это несколько лет, покуда люди не узнают правды. Потом я стану скрываться. Прятаться, как любой из моего народа, меня будут преследовать, за моей головой будет вестись охота. И я не втравлю тебя в это. Ты станешь свободна… – он нежно провел по ее лицу кончиками пальцев. – Свободна от своего слова и от меня. Это случится вскорости. Не тревожься.

Софи вдруг стало страшно от его тона. Он говорил просто, как о чем-то решенном.

– П-пожалуйста, давай перевяжем твою руку. – Попросила она.

Линар усмехнулся.

– Не важно… Боль мне привычна. Такая боль. Софи, послушай меня… Послушай, прошу. Я должен так много тебе сказать, но слова застревают у меня в горле. Я буду жалеть, что не сказал до своего смертного часа, и я не могу найти слов. – Он судорожно вздохнул и усадил ее на постель. Стал расхаживать по комнате.

– Я не отослал тебя из эгоизма. Я говорил и не стыжусь повторить, что мне мучительна мысль о разлуке. Да. Я не желаю разлучаться, хоть и знаю, что ты ненавидишь меня. Не можешь не ненавидеть. Я знаю, что для нас обоих будет лучше, если наши пути разойдутся сейчас. Ты забудешь меня быстрее, если не будешь видеть. Как и любое смертное сердце, твое перестанет биться от мыслей обо мне. Так поступить будет правильно. И я так не поступаю. – Линар замер посреди комнаты. Софи видела, как он судорожно сглотнул. – Я словно безумец держу тебя рядом, каждый день заглядываю в твои глаза, и с ужасающей, подлой радостью вижу, что ты смотришь на меня с той же болью. Я вижу, как ты страдаешь, и упиваюсь этим, зная, что ты все еще любишь меня. Все еще чувствуешь что-то ко мне. И я с ужасом жду, когда эти чувства умрут. Мне страшно увидеть в твоих глазах безразличие, и я вглядываюсь в них каждый день и с радостью вижу твою боль. Ведь ты не можешь горевать обо мне, не любя. Разве я не ужасен?