Наконец вестник возвращается и описывает удивительную смерть и погребение Эдипа:

Эта трогательная в своем драматизме сцена смерти главного героя изображена Софоклом просто великолепно. Если «Царь Эдип» есть миф о «бессознательном», о борьбе и противостоянии с темными и разрушительными силами человека, являющимися вполне реальными, то «Эдип в Колоне» – это миф об осознанном, о сознании, о том аспекте, который посвящен поискам смысла и примирению. Слитые воедино, они оба образуют целостный миф о человеческом существе, противостоящем своей собственной реальности.

Исцеляющая сила мифа

Столь подробно остановившись на драмах об Эдипе, мы можем увидеть, какой исцеляющей силой может обладать миф. Во-первых, миф помогает осознать подавленные, бессознательные, архаические побуждения, стремления, страхи и другие психические проявления. Это является регрессивной функцией мифов. Но они также выявляют и новые цели, новые этические понимания и возможности. Мифы – это прорывы тех более широких смыслов и значений, которых до того просто не существовало. Поэтому в этом отношении миф – это способ проработки и решения проблемы на более высоком уровне обобщения. Такова прогрессивная функция мифа.

В классическом психоанализе имела место практически универсальная тенденция к преуменьшению значимости второй упомянутой функции по сравнению с первой и к восприятию мифа в качестве феномена регрессивного характера, который затем проецируется во внешний мир в виде этических норм и других смысловых значений. В результате теряется обобщающий аспект мифов. Это особо отчетливо проявляется в том огромном акценте, который психоаналитики делают на «Царе Эдипе», одновременно совершенно забывая об «Эдипе в Колоне».

Но мифы являются и средством для новых открытий. В них поступательно раскрываются структуры нашего отношения к природе и к нашему собственному существованию. Мифы носят образовательный характер. Рисуя внутреннюю реальность, они дают индивидууму возможность в большей степени прочувствовать реальность окружающего мира.

А сейчас мы обратим особое внимание именно на обычно упускаемый из виду аспект – на то, что эти мифы открывают нам также новую реальность. Они являются путями к неким универсальным смыслам, находящимся за пределами жизненного опыта конкретного человека. Только на основе такой веры индивидуум может по-настоящему принять и преодолеть те ощущения ранней младенческой депривации без сохранения где-то в глубине его души на протяжении всей жизни чувства обиды и возмущения. В этом смысле миф помогает нам принять свое прошлое, и тогда становится ясно, что этим самым он открывает перед нами наше будущее.

Подобное «отбрасывание угрызений совести» сопряжено со множеством тонких моментов. Каждому индивидууму (на самом деле – каждому пациенту) требуется пройти свой собственный уникальный путь, который будет сопровождаться процессом преобразования его невротического чувства вины в подобное же, но уже нормальное экзистенциальное чувство. Оба вида тревожности можно направить в конструктивное русло, например для расширения сознания и восприимчивости. Путешествие по этому пути означает познание мифов и противостояние им. Мифов, у которых есть не только архаическая, регрессивная сторона, но в которых также присутствуют интегративный, нормативный и прогрессивный аспекты.

Поначалу мы с удивлением отмечали, что миф предшествует открытию. Средневековая Европа не стремилась ни к какому новому миру в течение столетий, предшествовавших дню 1492 года, когда Колумб начал свое путешествие на трех утлых суденышках. Викинги под предводительством Лейфа Эрикссона посещали Америку еще в одиннадцатом веке, а ирландцы предприняли несколько походов в Северную Америку даже еще ранее. Но эти открытия были по большей части проигнорированы. Люди в Средневековье были в основном озабочены своими внутренними проблемами и взаимоотношениями с небесами, с тем миром, который был наверху, а не какими-либо еще новыми мирами, которые похожи на их собственные. Потребовались внутренние изменения в Европе для того, чтобы европейцы смогли заинтересоваться, увидеть и почувствовать такой новый мир. Сначала должен был родиться новый мир на уровне мифа – только потом наступило время для открытий новых реальных и «внешних» миров.

Следует обратить внимание на то, что людской миф является решающим фактором, а не просто голым историческим фактом в определении того, что люди позволяют себе видеть, а что – не видеть. Мифология нации не определяется ее историей – наоборот, ее история определяется мифологией[69]. Это напоминает одно из высказываний Вергилия: «Мы куем нашу судьбу, выбирая себе своих богов».

Прежде чем люди смогли открыть и заселить Новый Мир, потребовалось, чтобы мир прошел через эпоху Возрождения с ее волной изменений гуманистического характера, захлестнувшей Европу. Новый прилив любви к природе, который отчетливо проявляется, например, в итальянской живописи, вытеснил жесткие средневековые мозаики. Зародилась новая уверенность в возможностях человека, новое стремление к риску и авантюрам, к тому, чтобы бросить вызов всему в порыве желания выйти за существующие географические границы, а также рамки науки того времени. Эти новые мифы подготовили почву для того, чтобы Колумб предпринял свое путешествие. Как это часто случается, миф ведет к событиям, а не наоборот. Миф побуждает людей сосредотачивать свое внимание именно на этой возможности, не на какой-то другой, а поэтому и изменять направленность своих намерений и мечтаний. Колумб организовал свою экспедицию в «правильный момент времени» – кайрос[70], когда люди уже были готовы к тому, чтобы должным образом воспринять открытие нового мира.

В головах у людей открытие Америки произошло по воле и милости Бога. Таков был Его план дать человечеству возможность для нового старта в эпоху, когда почти все начиналось заново. Миф о Новом Свете не отвергал старые мифы. Мифы, которые жили в головах и душах моряков «Мейфлауэра», были мифами о Рае, о Садах Эдема, о Золотом Веке. Люди трансформировали эти античные мифы в то, что стало великим американским мифом[71]. Так как мифы живут вне времени, они все могли сложиться в одно славное повествование. Стивен Винсент Бене в 1943 году в поэме «Западная звезда» написал, что этот миф был наполнен